— Где ты был ночью?
— Хиллари смотрела на мужа сквозь дымку, стоящую в глазах после выпитого накануне шампанского. Она не особенно обрадовалась, когда он вошел из коридора в каюту и, ни слова не говоря, налил себе кофе.
— В своей каюте.
— И где же это?
— Тут, неподалеку.
— Очень мило. Я видела, как ты уносил вещи.
— И, наверное, проплакала ночь напролет? — сказал он с долей ядовитой иронии, заглядывая в корабельную газету и намазывая маслом круассан.
— Не понимаю, какого черта ты решил переехать.
— Ах, не понимаешь? — он говорил до странности спокойно.
Она, не поднимаясь с места, бросила на него внимательный взгляд.
— Значит, мы перешли на новую стадию. Теперь — отдельные комнаты. Или ты просто разозлился на меня вчера?
— Какое это имеет значение, Хил? — Он оторвался от газеты, а затем и вовсе отложил ее в сторону. — Мне кажется, так будет лучше. Ты вчера прекрасно проводила время, и я не хотел тебе мешать веселиться.
— Или самому себе? Что, сегодня опять будешь играть в теннис, а, Ник? — Тон был совершенно невинным, но, посмотрев ей в глаза, он понял, что надвигается буря. — Как там твоя маленькая подружка, жена посла? — Хиллари с удовольствием отметила, что муж едва сдерживается. — Я полагаю, ты играешь с ней не только в теннис? Завел корабельную интрижку? — Ее тон полностью соответствовал грязному образу ее мыслей. Подумав о муже, она вспомнила о собственной вине.
— Это в большей степени твой стиль.
— Не уверена.
— Ты просто плохо меня знаешь. И тем более ее. Не стоит подходить с собственными мерками ко всем остальным. К счастью, далеко не все им соответствуют.
— О дорогой святой Ник! Ты так уверен в том, что твоя подружка мила и чиста? — Хил громко расхохоталась и пересекла комнату. — Очень сомневаюсь. По мне — так она выглядит шлюхой.
Ник поднялся с места, в глазах читалась угроза.
— Не говори так о тех, кого не знаешь. Лично мне кажется, на этом корабле есть только одна шлюха — ты. Если тебе это нравится, что ж, все прекрасно, но, пожалуй, не стоит указывать на других. Кроме тебя, здесь это слово никому не подходит. Радуйся, черт возьми, что пассажиры не называют тебя шлюхой в глаза.
— Это им слабо.
— Если ты будешь продолжать в таком же духе, то этим и кончится.
— А ты будешь только рад? — Хил стояла посреди комнаты и внимательно наблюдала за мужем, сбитая с толку тем, что ей виделось в его глазах. На миг ей показалось, что все происходящее для него уже не имеет значения. Он не сердился, не расстраивался, он просто молчал. Единственное, что его действительно вывело из себя, были ее слова о Лиане.