— Не усложняй свою и без того тяжелую жизнь, — вымолвила наконец Алекс. — Я знаю, что тебе трудно, и мне очень жаль, но, Сэм… не надо снова причинять нам всем боль. Не делай этого.
Может быть, он просто играет с ней, и тогда больно будет и ей, и Броку, и Аннабел, и ему самому.
— Я не хочу причинять тебе боль, — задумчиво произнес Сэм. Внезапно оказалось, что ему нужно сказать ей очень многое. — Наверное, я должен заставить себя уйти из твоей жизни насовсем, что бы я ни испытывал, в особенности если меня посадят. Я обещал себе самому так и поступить. Но теперь мне кажется, что будет большой ошибкой отпустить тебя, даже не сказав, как я тебя люблю. Я знаю, что утратил на тебя все права. Черт побери, мне даже трудно назвать себя мужчиной. Все, что составляло мою личность, куда-то исчезло — деньги, успех, положение в обществе… Наверное, потеряв грудь, ты чувствовала то же самое, но мы оба были глупы. Твое женское начало — не в груди, мое мужское — не в работе… Это наши сердца и души делают нас теми, кто мы есть и во что мы верим. Я не знаю, почему я этого раньше не понимал. Сейчас я все это осознал — к сожалению, слишком поздно для всех нас… и теперь я хочу вернуться на год назад и сделать все по-другому.
Алекс была потрясена его словами.
— Я не могу, Сэм, — прошептала она, закрывая на мгновение глаза, чтобы не видеть боли и любви, о которых безмолвно кричало его лицо. Почему он не говорил всего этого год назад?
Теперь было слишком поздно. — Не говори мне таких вещей… Я не могу вернуться и не могу предать Брока, — добавила она, вспомнив, что только сегодня утром пообещала это Броку.
— На что он тебе сдался? — раздраженно спросил Сэм. — Он же совсем мальчик. Правда, хороший мальчик, это видно.
И он, конечно, много для тебя сделал, но что будет через десять лет? Сможет ли он дать тебе то, что ты хочешь?
— Дело не в том, что он мне может дать, — твердо ответила Алекс, — он уже одарил меня сверх всякой меры. Теперь моя очередь.
— Но ты же не можешь вечно быть ему благодарной за то, что он тебе помог, точно так же, как я не могу оправдаться перед тобой за то, что не сделал этого. Но я все еще тебя люблю, Алекс… ты ведь все еще моя жена. Может быть, я больше не имею на тебя права — я уверен, что не имею. Но я хочу, чтобы ты знала, что я всегда буду тебя любить. Даже в самые безумные моменты, самые… — он осекся и прикусил язык, — я все равно не переставал любить тебя. Я не хотел уходить, но не мог оставаться. Я стремился убежать от всего — от тебя, от призрака моей матери, от реальности. И тут мне подвернулась эта Дафна. Я знаю, что был не прав, но она просто сводила меня с ума. И ты тоже. Понимаешь, я просто был не в своей тарелке. Но мне совершенно не хотелось причинять тебе боль.