Ей было рядом с ним легко и просто, она воспринимала его как брата или старого доброго друга.
— Я бы тебя догнала, если бы не споткнулась о камень.
— Да ничего ты не споткнулась! Ты от меня отстала на целую милю.
— Ну да, а ты побежал раньше меня… Это нечестно!
Мэрибет звонко смеялась, и лица их были совсем рядом. Томми смотрел на нее, приходя в восторг от каждого ее движения, замирал от звука ее голоса.
— Ничего подобного! — защищался он, отчаянно желая поцеловать ее.
— Нет, нечестно! Ну ничего, в следующий раз я тебя обгоню…
Ему так нравилось поддразнивать ее, лежа рядышком на теплом песке. Томми часто задумывался над тем, что такое близость с женщиной. О, как бы он хотел это узнать… вместе с Мэрибет… но она была столь женственной и столь невинной одновременно, что он просто боялся дотронуться до нее.
Вместо этого он перевернулся и лег на живот, чтобы она не заметила, как сильно нравится ему и как он возбужден.
Мэрибет лежала рядом с ним на спине и внезапно почувствовала что-то странное. Это было ни с чем не сравнимое ощущение, нечто, чего она никогда не испытывала, — как будто внутри ее вдруг раскрыла крылья бабочка.
Ощущение было совершенно незнакомым, но внезапно ее осенило: это ребенок — ее ребенок — подавал первые признаки жизни…
— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Томми, потому что взгляд ее на мгновение изменился — как будто ее что-то удивило, а потом до смерти испугало.
— Ничего, — тихо ответила она, пораженная значимостью события, которое только что произошло здесь, на этом песчаном пляже.
Она словно упала с небес на землю, вспомнив, насколько реален ее ребенок. Он живет своей жизнью, и время стремительно бежит вперед, хочет она этого или нет.
Мэрибет уже думала о том, что ей пора отправиться к врачу и выяснить, все ли у нее в порядке, но она никого тут не знала, и, хотя у нее складывались хорошие отношения с Джулией, Мэрибет пока не находила в себе силы, чтобы сказать ей о своей беременности и попросить совета.
— Иногда мне кажется, что ты где-то очень далеко, — сказал Томми.
«О чем она думает в такие минуты? О, как бы мне хотелось знать о ней все».
— Я просто думаю о своих родителях… или о сестре.
— Ты общаешься с ними?
Мэрибет окружали какие-то тайны, недоговоренности, и это было так ново и интересно.
— Я пишу им письма, — сказала Мэрибет. — Так лучше. Если я звоню, мой отец просто свирепеет от звука моего голоса и начинает орать.
— Наверное, ты его очень рассердила, — сочувственно вздохнул Томми.
— Это долгая история. Когда-нибудь я расскажу тебе, может быть, в следующий раз.