— Прости меня… прости, что я Так забросила тебя, — заплакав, сказала она, встала на цыпочки и нежно поцеловала сына. — Я тебя очень люблю… но эти последние месяцы никак не могу вернуться к прежней жизни…
— Ничего, мама, все наладится, — ласково ответил он, — за меня не беспокойся, у меня все в порядке.
И это действительно было так — благодаря Мэрибет. Она помогла ему еще больше, чем он ей.
Томми отправился к себе, а Лиз, войдя в спальню, посмотрела на мужа затравленным взглядом и в изнеможении опустилась на кровать.
— Что творится в нашем доме, Джон? Знаешь, если мы ему разрешим, он на ней женится хоть завтра.
— И будет последним идиотом, — сердито сказал Джон. — Может быть, она просто юная потаскушка, которая забеременела в шестнадцать лет, а теперь поет песни нашему доверчивому дурачку о том, как ей хочется учиться в колледже.
— Не знаю, что и думать, — продолжала Лиз. — Одно только ясно: весь последний год мы были не в себе. Ты пил, я опустилась, была сама не своя, пытаясь забыть то, что произошло. Томми обедал в ресторане и встречался с беременной официанткой, на которой теперь хочет жениться. Сумасшедший дом, правда? — спросила она, остро ощущая свою вину и растерянность перед тем, что происходит.
— Может быть, так всегда происходит с людьми, у которых почва ушла из-под ног, — философски ответил Джон, садясь на кровати.
В первый раз за долгое время они были так близки друг к другу, и впервые Лиз почувствовала, что она не злится, не копается в прошлом, а только волнуется.
— Знаешь, я думал, что сам умру, когда…
Голос Джона оборвался, не в силах закончить фразу.
— Я тоже… так думала, — призналась Лиз. — Я как будто сама пребывала в коме все это время. Я даже до сих пор не верю в то, что это действительно случилось.
Джон обнял свою жену, и они долго сидели, прижавшись друг к другу. В первый раз за все это время они уснули крепко обнявшись, не сказав больше ни слова.
Когда у Мэрибет наступил следующий выходной, Томми снова заехал за ней, чтобы отвезти к своим родителям. Мэрибет, взволнованная и смущенная, надела свое лучшее платье; Томми, только что отыгравший матч в футбол, немного опоздал и сильно нервничал.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, глядя на свою подругу, а затем наклонился к ней, чтобы поцеловать. — Спасибо тебе, Мэрибет.
Он знал, что решение познакомиться с Уиттейкерами далось ей не слишком легко. Мэрибет понимала, как это для него важно, и не хотела его подводить.
У нее было уже почти семь месяцев беременности; кроме Томми, никто бы не рискнул знакомить ее с кем бы то ни было, особенно с родителями, и Мэрибет высоко ценила его преданность.