Мисс Мак-Глехен облегченно вздохнула.
— В Париже? — спросила она. — Хорошо, и что вы о нем думаете?
— Я считаю его приятным собеседником.
— Воображаю! — насмешливо сказала она и, прежде чем Дик мог что-либо добавить, покинула комнату.
Эстер вернулась с чаем и уселась.
— Теперь, — мило обратилась она к нему, — расскажите мне подробно о моем отце.
— Он, — заикаясь, проговорил Дик, — он очень приятный собеседник.
— Я начинаю думать, мистер Нэсби, что более приятный, чем вы, — продолжала она, улыбаясь. — Не забывайте, что я его дочь, рассказывайте с самого начала, расскажите все, что вы знаете, что он вам говорил и что вы ему отвечали. Вы встречались где-нибудь с ним — начните с этого.
С этого он и начал. Он рассказывал о том, как встретил Адмирала, когда последний рисовал в кафе, и как вдохновение настолько овладело им, что он не мог дождаться прихода домой, чтобы перенести свою идею на полотно; как его идея нашла свое отражение в поющем петухе и двух курицах, клюющих зерно; как они (Дик и ван Тромп) познакомились однажды и в тот же вечер обедали вместе; как он (Адмирал) подал милостыню нищему; с каким чувством он говорил о своей крошке дочери; как он занял денег, чтобы послать ей куклу (поступок, достойный Ньютона, так как ей было тогда 19 лет); о том, что у него — нет, не прекрасная — исключительная — да, Дик мог смело это сказать — совершенно исключительная внешность; что он носил башмаки на шнуровках и черную блузу свободного покроя и т. д. и т. п. И он сам удивлялся тому, как мало нужно было привирать. В конце концов, люди преувеличивают трудности жизни. Немного умения управлять рулем, легкий поворот вправо, влево, при наличии доброго желания слушателя — и нет предела его разыгравшейся фантазии. По временам появление мисс Мак-Глехен в гостиной охлаждало его пыл, и тогда взятая на себя миссия казалась ему чрезвычайно трудной. Но при виде Эстер, которая вся превратилась в слух и внимание, он изощрялся все больше и больше, и поток его красноречия не иссякал.
— Ах, — сказала она, — как приятно слышать все это. Вы не представляете себе, как моя тетка ограничена и религиозна. Она не может понять жизнь художника, но это меня не пугает. Я ведь дочь художника, — с достоинством добавила она.
Эти слова вознаградили его за ложь. Ведь, в конце концов, он не так уж грубо ее обманул, ведь ложь бывает иногда необходимой. И не должно ли поддержать в сердце дочери доверие к ее отцу, что, быть может, осчастливит ее. Возможно, что им руководили и другие мотивы — малодушие, эгоистическое желание понравиться, — но бедный Дик был ведь только человеком.