— Это правда была дуэль? — спросила Катя. Мамонтов мрачно молчал.
— Нет, ну правда?
Он усмехнулся — усмешка была презрительной.
— Ну, все-таки? — не унималась Катя.
— А вы что — из газеты? — спросил Мамонтов.
— Да.
— Ну, и какое впечатление у вас? — От вашей беседы со следователем? Плохое у меня впечатление.
— А, плохое? Ну-ну, а я думал, нравится вам, как она меня тут мордует.
— Это называется психологический прессинг, — заметила Катя.
— Это? Прием, что ли, такой?
— Угу, не слишком удачный, — сказала Катя. — Но и вы должны сделать скидку на то, что…
— Как собака бешеная на меня кидается, — хмыкнул Мамонтов. — И че я ей такого сделал? Лично ей? Ведь ничего не сделал. Наоборот, думал, следователь — женщина, девушка молодая, поймет меня… Месячные, что ли, у нее в разгаре, а?
— Но-но, разговоры, — снова прикрикнул конвойный. — Забыл, где находишься?
— Вы должны сделать скидку на то, что… может быть, вы сами виноваты, что ваш рассказ про дуэль не внушает доверия. — Катя тщательно подбирала слова. — Не внушает Марьяне Ивановне, как следователю, доверия.
— Ну, а как я могу еще рассказать? Как было, так и говорю.
— Про дуэль — правду говорите. А вот про оружие, про пистолеты — врете. Купили на Митинском рынке у неизвестного мужика зимой… курам на смех это, — вздохнула Катя.
— Что, так заметно со стороны?
— А вы как думали — конечно, заметно. А раз этому рассказу нет доверия, значит, нет доверия и тем вашим правдивым показаниям.
— Ну ладно, пусть. Иного про стволы я все равно не скажу. Не могу, — Мамонтов вздохнул.
— А из-за чего у вас с этим Буркиным Олегом дуэль-то была? — с любопытством спросила Катя.
— Личные мотивы. Сугубо. — Мамонтов вытянул губы трубочкой, словно готовясь дудеть в боевую трубу.
— Может быть, из-за ревности? Из-за женщины?
Катя спросила это навскидку — а из-за чего в прошлом-то стрелялись на Черной речке господа гвардейцы? По тому, как он снова густо покраснел, она поняла — попала сразу и в точку.
— Надо, чтобы Буркин, ваш противник, на очной ставке, которая обязательно состоится, подтвердил полностью ваши показания, — сказала она.
— Олег в больнице. Черт, а вдруг ему и правда ногу отрежут?
— Вы куда ему попали?
— Сюда, — Мамонтов показал на бедро. — Целился-то мимо, эх… А вот попал. Рука дрогнула. Мы, правда, пьяные были. Немножко выпили.
Зазвонил телефон — красный, без кнопок, внутренний. Катя поколебалась — кабинет-то все же чужой, — но потом сняла трубку.
— Катя, пожалуйста, — услышала она нервный голос Марьяны, — скажи конвойному, пусть пока этого урода снова в камеру отправит. Тут ситуация внезапно изменилась. Я сейчас вернусь — мне кабинет нужен чистый, без него.