За чаем в буфете директор по-своему осмыслил ситуацию:
– А вы, Женя, как в чешском хоккее, отступаете, выманиваете на себя, потом резкий проброс вперед – и шайба в воротах…
Вот пишу – и у самого оскомина. Однако из песни слова не выкинешь.
В туристической поездке по Испании в городе Кадис произошла со мной такая история. Выйдя из рыбного ресторана на набережную Атлантического океана, решили мы искупаться. Когда еще в океане поплаваешь? Но купальники в чемоданах, а чемоданы заперты в багажнике под автобусом. Заперт и сам автобус. Шофер Хуан отправился выпить кофе. Решили купаться в нижнем белье. В конце концов все из театра, свои. Я снял белоснежные шорты, остался в белом арабском дэсу. Искупался. Теперь желательно было уже снять трусы и надеть шорты. Не ехать же дальше в мокрых? Но где это можно сделать? Куда спрятаться, чем заслониться хотя бы на миг? Увидел телефонную будку на углу с наклеенной во весь рост полуголой афишной дивой. Зайду, думаю, в будку, за диву – раз, два, и дело сделано. Зашел. И передо мной открылся газетный киоск, из амбразуры которого выглядывала пожилая сеньора. Неловко. Заметил пустой торговый лоток на колесах, уже за будкой. Думаю: «Где наша не пропадала?» Раз, два! Положил белые шорты на лоток, скинул трусы, и… вдруг подул теплый порывистый ветер из Африки, подхватил мои шорты и понес вверх по улице. Кровь ударила в голову. Ведь там в кармане весь капитал – скромная сумма в песетах, все, что было в наличии! Не помня себя, я бросился за песетами, но белоснежные шорты парили зигзагами, как альбатросы перед грозой. В этот момент, спускаясь сверху, затормозил открытый красный кабриолет, за рулем которого сидела обворожительная синьорина с цветком в волосах. Она чуть не сбила мечущегося голого безумца со вздернутыми, хватающими воздух руками. Ее удивление было столь серьезно и любознательно, что только усиливало глупую эротичность момента. Не помня себя от нежданного возбуждения, я употребил всю свою страсть, внезапным рывком настиг улетающие вдаль песеты и стремительно ретировался, натягивая шорты на ходу. Мокрые арабские трусы так и остались лежать на передвижном прилавке испанского города Кадис, как сброшенная чешуя тогда еще советского человека.
Возвратившись на родину, историю эту я рассказал в Доме творчества Мисхора Ростиславу Яновичу Плятту, где мы отдыхали по путевкам Театрального общества. Точнее, я отдыхал с женой и сыном, а Плятт с будущей своей женой, диктором радио Людмилой Маратовой. Прежняя жена его Нина Бутова уже покинула сей мир. Надо сказать, что, несмотря на всегда присущую Ростиславу Яновичу элегантность, он в своей жизни не был особенно избалован женским уходом и вниманием. И обрел, может быть, впервые подлинный домашний уют и супружескую заботу с Людмилой Маратовой. Тогда, в Мисхоре, на наших глазах разворачивался финал их трогательного романа. Срок путевки Плятта закончился раньше нашего. Ростислав Янович накрыл стол, устроил «отвальную». Читал посвященные каждому из собравшихся шуточные вирши собственного сочинения. Он обожал капустники и по возможности почти всегда был их непременным участником. Прочитал он и строки, посвященные мне, вернее, моему испанскому казусу. Там были и такие слова: