«Ну почему, почему я не знала этого раньше», — с печалью думала я.
— Нашла, — наконец тихо сказала Лариска и прочитала: — «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем».
— Здорово, — медленно отозвалась я.
— Понимаешь? — вскинула она на меня глаза. — Апостол Павел говорит, что смерть не отлучила нас от Божьей любви!
— Идем, — решительно поднялась я.
— Куда?
— В церковь. Каяться и молиться о прощении. И, если Господь милостив и Апостол не наврал…
— Ночь ведь…
— На нашем кладбище есть церковь, — напомнила я. — И священник живет при ней, если что — разбудим.
— Но ведь мы не войдем! Мы не сможем войти на освященную территорию!
— Войдем, — уверенно сказала я и пошла искать дядю Пашу.
Он сидел в кабинете, энергичный и такой не похожий на того алкаша, каким предстал предо мной в первый раз. То, что он увидел дочь — словно вдохнуло в него жизнь.
— Ну, вы вышли из подполья? — поприветствовал он меня.
Я села и коротко обрисовала ситуацию.
— Здраво, — одобрил он этот план. — Я хоть и прожил всю жизнь неверующим, да только в последнее время тоже думаю — покреститься надобно. Что ж, коль так — поехали, отвезу вас.
Мы все молчали, пока ехали на кладбище. Не то что сказать нечего было — мы все были слегка растеряны от этой неправдоподобно—дикой ситуации. Покойники, некроманты, и две развилки впереди — Господь Бог и Сатана.
Перед кладбищенскими воротами мы с Лариской помедлили, переглянулись, и решительно шагнули. Дикая боль тут же обожгла нас, мы отскочили, постанывая от ожогов.
— Ну я же говорила! — заныла Лариска.
— Ни смерть, ни жизнь, — медленно процитировала я, — ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.
Я читала эти слова по памяти, истово веруя в каждую букву, и смело шагнула на освященную землю. И она позволила мне это. Ничто не препятствовало на этот раз.
— Поверь в Господа — и пройдешь, — строго велела я подружке с той стороны.
И она, закрыв глаза и что-то тихо шепча, шагнула в ворота.
— Ну вот видишь, — улыбнулась я. — Мы на правильном пути.
Когда мы дошли до церкви, священник уже был там. Он сонно моргал и неодобрительно смотрел на дядю Пашу, поднявшего его.
— Ну, что за пожар-то? — брюзжал он.
Рассохшаяся половица скрипнула под Лариской, он обернулся на звук, и осекся.
— Бесовки, — прошептал он, стремительно бледнея.