— Мультик, ты чего пила? — подозрительно спросила я.
— А чего сразу «пила»? Ничего я не пила!
— Кололась? Нюхала? — деловито осведомился Шварев.
— Да ну вас! — Мультик обиделась до глубины души. — Говорю ж — какой-то странный провал! Вы меня из тюрьмы собираетесь вытаскивать или как?
— Ну а как же я тебя вытащу — то? — жалобно сказала я. — Мне и самой интерес есть тебя вытащить — потому что Катенька-то конечно солнышко, но вот Настя меня скоро в могилу сведет!
— Матери отдай, — так же мрачно ответила она.
— В больнице твоя мать, — потупив глаза сказала я. — С сердцем у нее плохо. Но ты не бойся, не смертельно.
— Ну конечно! — философски сказала Наташка. — Стоило мне сесть в тюрьму — и все пошло кувырком. Что ж, тогда воспитывай детей, Машка. Ленке только их не отдавай.
— Так и Ленки нет, они с Русланом в тьмутаракань уехали!
— Ну что я могу сказать тебе, — пожала она плечами. — Или вытаскивай меня, или дети на тебе. Надеюсь, ты их в детдом не сдашь, как Садченка?
— Не сдам, — хмуро ответила я. — Слушай, а ты совсем — совсем ничего не помнишь?
— Совсем!
— И бомжа? Он ведь у вас на лестничной площадке спал.
— Да не помню я! — страдальчески взвыла Мульти.
— Вот так и вытаскивай тебя, — уныло сказала я.
В нашу комнату постучали, и Алекс встрепенулся.
— Все — все, девчонки, заканчивайте, время.
Мульти захлюпала носом и встала.
— Господи, как в камеру-то неохота…
— Мультичек, ты это, держись, — невнятно бормотала я ей вслед.
Что тут сказать еще — было непонятно. Я и правда сейчас вернусь домой, в чистую и уютную квартиру, а Мультик отправится на нары.
— А больше всего на свете я хочу принять ванну, — горько сказала Мульти, и дверь за ней с лязгом захлопнулась.
За воротами СИЗО мы со Шваревым остановились и я выжидающе посмотрела на него.
— Перспективы неутешительны, должна понимать, — развел он руками.
— Да вот как-то не понимается, — вредно сказала я. — Она ж русским языком сказала, что ничего не помнит.
— Не помнить можно только по пьянке или под воздействием препаратов, так? Но в протоколе нет сведений, что она была нетрезвой. Что касается препаратов-то теперь уже поздно об этом говорить. Экспертизу надо было сразу назначать.
— Не могла она голову человеку отрезать! — твердо молвила я. — Не могла!
— Но тем не менее Березнякову взяли над трупом.
— А бомж? — беспомощно сказала я.
— А что бомж? — пожал он плечами. — У него-то причины убивать Олега не было.
Я молча повернулась, не прощаясь, села в машину и поехала куда глаза глядят. Вот гады! Все им понятно, все им логично!
По пути попалась какая-то забегаловка, я припарковалась и пошла обедать. Заказала, как обычно, вегетарианскую пиццу и принялась ее задумчиво жевать. Нет, что ни говорите, а я уверена, что убил бомж. Больше некому.