– Очень приятно, – пробормотал Ингве, смущенно улыбаясь, приподнял шляпу, поправил безупречно повязанный галстук и одернул строгий синий пиджак.
– А это мой отец, – продолжала мама представлять домочадцев.
Дедушка сидел в кресле-качалке и улыбался. Он слегка кивнул Трясогузке.
Мама принялась вертеть изумленную, напуганную гостью, словно бело-розовый волчок.
– Замечательно! – ликовала она. – Именно то, что надо. Вы только посмотрите, какое роскошное, пышное тело! – И она восхищенно похлопала бедняжку по животу.
Мама подвела Трясогузку к курительному столику за корытом, который сейчас служил кофейным и был уставлен пирожными, печеньем, кусками торта, марципановыми булочками, бисквитами, ванильными сердечками и венской сдобой.
– Присаживайтесь, – пригласила мама, подвигая гостье стул. – Вот так. Очень хорошо. Локоть на стол, мундштук в зубы. Отлично. Замечательная композиция.
Внутри у меня все переворачивалось. От запаха борща щекотало в носу. Меня так и подмывало броситься на помощь учительнице, которую мама как раз принялась гримировать, и бедняжка вмиг стала похожа на роковую злодейку из старого фильма. На голове у нее красовалась та самая широкополая шляпа, в которой Ингве щеголял пару дней назад.
Трясогузка просто не знала куда деваться. Когда мама входит в раж, сопротивляться бесполезно, лучше безропотно покориться стихии.
– Извините, что я сорвала вас так внезапно, – щебетала мама у мольберта. – Очень срочный заказ. Вечная спешка.
Мама орудовала карандашами и красками, как одержимая. На бумаге уже был запечатлен Ингве с игривой улыбкой на губах, а теперь настал черед Трясогузки. Мама изобразила ее в виде слащавого кокетливого ангела в райских кущах из марципана, шоколада и взбитых сливок.
– Вот она – Радость Жизни! Воплощение радости, любви, изобилия, наслаждения, веселья и сумасбродства, – приговаривала она.
Я, кажется, догадалась, что стряслось. Видно, мама ждала кого-то, кто должен был ей позировать, а тут заявилась Трясогузка, и мама приняла ее за натурщицу.
Трясогузка опустила мундштук.
– Это какая-то ошибка, – пролепетала она, собравшись с духом.
– Ошибка! По-твоему, это ошибка, дорогуша? Да кто теперь знает толк в наслаждениях! Люди себя изматывают, и это у них называется радостью. Диеты, души, массажи, бег трусцой, голодание – терпеть не могу все это!
– Я не о том, – начала Трясогузка. – У меня мало опыта в таких делах, я не замужем…
– Я тоже, – перебила ее мама. – Но какое это имеет значение? Радости жизни доступны всем. Верно?
Учительница окончательно сникла. Она рассеянно ковырнула пальцем взбитые сливки и облизала его.