— Слышал о гибели вашего отца. Примите мои соболезнования…
Иннокентий взорвался, ударил кием по столу — только щепки разлетелись!
— И ты, сука, соболезнования мне приносишь?! Я не понял, что послужило причиной для такой реакции, и благоразумно промолчал.
— Зачем ты убил моего отца?! — проревел Соломах, как раненый медведь.
Далеко зашла болезнь, однако… Лучше молчать.
— Эта мерзкая сука ведь обещала, что после последней проплаты ничего не будет!!! С какого рожна ты появился на горизонте?!!
Для начала неплохо бы установить, кто та «мерзкая сука» и что меня с ней связывает.
Иннокентий несколько поуспокоился, перевел дыхание и проковылял к креслу в дальнем конце комнаты.
— Зачем ты хотел встретиться с моим отцом?
— Это касается нас с твоим отцом, и больше никого! — резко бросил я. " Ответ Соломаху не понравился.
— Как ты умудрился пробраться в наш дом? Хотелось бы знать точно, что мне инкриминируют… Неужели, гражданин начальник, убийство шьешь?
— По-моему, мы говорим на разных языках.
— Отведите его обратно. Может, образумится со временем! — распорядился Иннокентий.
Чувствуя, что последняя надежда на спасение без активного силового вмешательства исчезает окончательно, я увернулся от рук амбала и предложил Соломаху:
— Может, наладим конструктивный диалог? Предложение Иннокентию понравилось. Жестом он остановил подчиненных.
— Давай наладим, — согласился он. — Ты с моим папашкой девчонку не поделил?
— Можно сказать и так.
— И из-за нее убил моего отца?
— Не трогал я твоего отца! Он мне даром был не нужен!
— Зачем же тогда угрожал ему, вынуждал к встрече?
— Хотел узнать, что связывало его и Иоланду Городишек, — честно признался я.
— Как будто не знаешь, — не поверил Соломах. — Вижу, не хочешь ты разговаривать откровенно!
Он кивнул, и ко мне придвинулись амбалы. Я позволил подхватить себя под руки. Меня вывели в коридор и поволокли к знакомой уже кладовке. Открывавшаяся перспектива, откровенно говоря, не радовала: меня продержат в чулане еще несколько часов, возможно с тряпкой, пропитанной тошнотворной дрянью, на лице, затем отволокут к Соломаху, который никогда не поверит в мою непричастность к смерти его отца. Стало быть, нужно выворачиваться по дороге.
Я резко напрягся и подался назад, вырываясь из рук громил. Отреагировать они не успели. Я оказался позади конвоиров. Пнул одного в спину, второго сбил подсечкой и ударил в лицо ногой, чтобы не трепыхался, и бросился по коридору. Но далеко убежать не успел: в спину что-то клюнуло, и тепло разлилось от позвоночника.
Я почувствовал, что становлюсь невесомым. Мир преобразился вокруг. Поплыли радужные круги. Перед глазами порхали пчелки с широкими, как у бабочек, крыльями. Я воспарил над ковровым полом, закружился в изящном танце и резко обрушился в черноту. Сознание схлопнулось, как черная дыра…