– Крутани еще! – не замечая полковника, сказал распаренный капитан. Его напарник, лейтенант, кивнул головой и крутанул ручку небольшого генератора. Висевший узник закричал отчаянно, дико, чувствовалось, что боль была ужасной. Заев рассмотрел, что провода от генератора прикреплены к половым органам мужика.
– Ну, так кто отдал этот приказ?! – заорал капитан, нервно затягиваясь сигаретой.
– ...Не знаю... – с трудом прохрипел заключенный, сильно дернулся, словно желая подтянуться на своих стальных браслетах, а потом неожиданно обмяк.
– Чего это он? – встревожился капитан.
– Похоже готов, сердце не выдержало, – отозвался лейтенант, проверив пульс у своего подопечного.
Капитан со всей душой выругался. Подойдя вплотную, он загасил сигарету о лицо арестованного, но тот даже не дернулся, хотя отчетливо запахло горелым мясом.
– В самом деле крякнул, а жаль...
– Он что-то сказал? – спросил Заев.
Оба офицера вздрогнули. Только теперь они заметили присутствие своего непосредственного начальника.
– Немного. Сказал, что это сделала солнцевская братва и что приказ пришел из Бутырки. Божился, что ничего конкретного не знает.
Заев кивнул головой.
– Хорошо, отдохните, скоро понадобитесь все.
– Как генерал? – спросил лейтенант.
– Все так же. Третьи сутки не спит, смотреть страшно.
– Да, не пожелаю испытать такое никому, – качнул головой капитан.
– Вот поэтому надо сразу отучить их от подобных методов.
Полковник спустился вниз, в подвал. В большой комнате за столом сидел Доронин, в одной офицерской рубашке с отстегнутым и висящим на зажиме галстуке. Перед ним два солдата держали на коленях обнаженного человека с окровавленной головой. Сам Доронин молчал, а допрос вел полковник Волошин, кадровый милицейский служака, прошедший в этом ведомстве все ступени, от участкового, до начальника главка.
– Ну, Хомич, не пудри нам мозги. Сказал "а", скажи и "б". С чего ты взял, что это непременно люберецкая братва отличилась?
– Гадом буду, начальник... не знаю точно, – уголовник говорил с трудом, делая большие паузы. – Фокич говорил... что они сработали, а ему кто нашептал, сейчас даже боженька не узнает... Одел Фокич березовый бушлат.
– Уведите его, – тихо велел Доронин.
Волошин удивленно глянул на генерала, по его мнению с этим парнем еще можно было работать. Когда заключенного увели, Доронин высказал свое мнение:
– Бесполезно, так мы будем топтаться долго. Кто говорит на люберецких, кто на солнцевских, почти все тыкают пальцем в Бутырку. – Он обернулся к Заеву. – Как там, привозят?
– Да, осталась последняя партия. Через час все будут на месте.