— Итак, — сказал он, нарушая молчание, — что это значит — чувствовать себя леди Малхэм?
Я смотрела ему в лицо, рассчитывая увидеть признаки иронии, веселья, юмора, поддразнивания, но там этого и в помине не было. Вместо этого я встретила взгляд мрачных серых глаз и увидела глубокую складку между изогнутыми черными бровями.
— Я думаю, сэр, это потрясающее ощущение.
— Мне кажется, вам пора прекратить говорить со мной в этом угодливом тоне. Помните, мы теперь равны.
— Да, сэр, я хочу сказать, милорд, то есть да, Николас.
Я прикусила губу и подумала: мне предстоит нелегкий труд.
Взглянув снова в его ледяные глаза, я спросила:
— Сэр, я чем-то вызвала ваше неудовольствие?
— Что вы хотите этим сказать? Я выгляжу недовольным?
— Да, кажетесь. Похоже, что вас не радует наша свадьба. Вы сердитесь из-за Брэббса?
— Мне хотелось бы знать, что вас связывает с этим человеком.
— Он всего лишь друг. Давний друг семьи.
— Он мне не нравится.
— Мне жаль.
— Не хочу, чтобы вы продолжали с ним видеться, — упрямо сказал Николас.
У меня упало сердце.
— Но… но он мой друг. Я люблю Брэббса, как…
Внезапно в глазах его вспыхнул огонь. Он не дал мне договорить. Я видела, как дергается мускул у него на щеке, когда Николас сказал:
— Как моя жена, Ариэль, вы должны меня слушаться. Если я решу потащить вас, отбивающуюся и кричащую, на утес над бухтой и велю прыгнуть вниз, вы это сделаете. Вы меня понимаете?
Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Я едва смогла сдержать приступ бешеного гнева.
— Нет, не понимаю! Да, вы мой муж, но не господин, если вы и в самом деле считаете меня равной себе. Если быть вашей женой означает день за днем жить под властью тирана, вы можете повернуть назад в Бернсалл. Мы расторгнем наш брак до того, как оба пожалеем об этом шаге.
Я сделала движение в сторону двери.
— Сядь! — приказал он.
Я снова попыталась дотянуться до двери.
Он схватил меня за руку и толкнул на сиденье.
Шум колес экипажа и стук копыт производили какой-то странный, жутковатый призрачный звук, отдававшийся эхом от стены тумана, клубившегося вокруг нас. Николас не двигался и даже, кажется, не мигал, и, должно быть, обдумывал мои слова. Потом, глубоко вздохнув, он снова расслабленно развалился на сиденье и расстегнул сюртук.
— Тебе нравится кольцо? — спросил он. Голос его был все еще напряженным, но ледяной тон сменился обычным.
Мои же нервы все еще были на взводе. Инстинктивно я сжала пальцы правой руки, так что они прикрыли обручальное кольцо.
— Да, нравится, — ответила я резко. Угол его рта чуть приподнялся:
— Оно принадлежало моей бабке с материнской стороны. Я вижу, оно тебе велико.