Он беззастенчиво разглядывал меня из своего крытого бархатом кресла и, когда наши глаза встретились, вскинул бровь.
— Ну, — сказал он наконец, — теперь досужие языки вновь примутся за работу.
— Уже принялись, — сказал Николас. Тревор улыбнулся.
Я же не находила ни малейшего повода для веселья. Мне хотелось исчезнуть отсюда, не слышать, как эти люди судили и рядили о нашей свадьбе. Я ничуть не была удивлена, когда Тревор спросил:
— Ариэль, признайтесь, вы беременны?
— Нет, — ответил Ник. — И во всяком случае, это тебя не касается.
— Я просто пытаюсь понять, — ответил Тревор.
— А что тут понимать?
Поднявшись с кресла, Тревор подошел к камину и встал лицом к брату.
— Ведь вы знаете друг друга не более месяца, Ник. По правде говоря, меньше месяца. А принимая во внимание твое состояние духа…
— Не говоря уже о неравенстве нашего общественного положения, — огрызнулся Ник.
Я отвернулась и смотрела куда-то в сторону, чувствуя, что щеки мои пылают.
— Это различие очевидно, — продолжал Тревор, — но, по правде говоря, это меня беспокоит меньше всего. В конце концов, это не первый случай, когда кто-то из Уиндхэмов женился на женщине более низкого происхождения, чем он сам. Нет, меня беспокоит твое здоровье, Ник. Ты вполне сознаешь, что совершил?
— Вполне. Я женился на женщине, которую люблю.
Я закрыла глаза, наслаждаясь его словами.
Тревор отвернулся. Он засунул руки в глубокие карманы своего домашнего сюртука из добротного черного сукна.
— Любовь! О, ради всего святого, братец, о чем ты говоришь? Ты не всегда помнишь свое имя. Откуда тебе знать, любишь ты ее или нет?
— Я это знаю.
— Так же, как любишь шерри? Он помогает тебе скоротать ночь или пережить тяжкий час. Печальная правда заключается в том, что тебе надо было на кого-то опереться, кого-то, кто позволил бы тебе снова почувствовать себя мужчиной. Ты бесстыдно воспользовался ею, Ник, и тебе должно быть неловко.
Тревор повернулся ко мне. Я продолжала смотреть на своего мужа, ожидая, что он будет возражать. Вместо этого Николас уставился на огонь в камине, пальцы его так крепко сжимали ножку бокала, что я опасалась, что хрупкий хрусталь разлетится на кусочки.
Тревор остановился возле моего стула. Я нерешительно подняла на него глаза.
— Прошу прощения, Ариэль, но мне надо обсудить кое-какие вопросы наедине с братом. Надеюсь, вы нас извините. Возможно, вы, я и Адриенна побеседуем позже?
Прежде чем я успела встать со стула, Николас швырнул свой бокал в камин с такой силой, что осколки хрусталя разлетелись по всей комнате. Схватив Тревора за отвороты сюртука, он прошипел: