После предложения привести Дика начавший было опять закипать гнев О'Моя стих. Он посмотрел на жену почти с тревогой, а та, ответив ему растерянным взглядом, грустно сказала:
— Я не могу — Дик ушел.
— Как ушел?! — крикнул Тремейн.
— Ушел? — переспросил О'Мой и начал смеяться. — А вы уверены, что он вообще приходил?
— Но... — Леди О'Мой была озадачена. — Разве Нед не сказал тебе? — спросила она, нахмурившись.
— О да, Нед сказал мне. Нед сказал! — Его лицо стало страшным.
— И ты ему не веришь? Ты не веришь мне? — Леди О'Мой была само отчаяние, она словно призывала небеса в свидетели поведения мужа, которое ей приходилось сносить. — Тогда тебе лучше позвать Маллинза и спросить его. Он видел, как уходил Дик.
— Разумеется, сэр Теренс больше доверяет дворецкому, чем своей жене и другу, — безжалостно сказала мисс Армитидж.
Он посмотрел на нее несколько удивленно.
— Ты веришь им, Сильвия?!
— Надеюсь, я еще не сошла с ума, чтобы не верить им, — последовал раздраженный ответ.
— Стало быть... — начал О'Мой, но замолчал. — Как давно, ты говоришь, Дик ушел из дома?
— Минут десять назад, не больше.
О'Мой повернулся и открыл дверь.
— Маллинз! — закричал он. — Маллинз!!!
— Как можно жить с таким мужем! — вздохнула леди О'Мой, обращаясь к мисс Армитидж. — Что за человек! — Изящным жестом она поднесла к носу флакон с нюхательной солью.
Тремейн улыбнулся и отошел к окну. Появился Маллинз.
— Кто-нибудь выходил из дома в ближайшие десять минут, Маллинз? — спросил О'Мой.
Тот замялся, явно испытывая неловкость.
— Сэр, вам не следовало бы...
— Вы можете ответить на мой вопрос?! — проревел О'Мой.
— Никто не выходил из дома, кроме мистера Батлера, сэр.
— Как долго он тут находился? — последовал новый вопрос после короткой паузы.
— Этого я не могу вам сказать, сэр. В первый раз я увидел его спускающимся по лестнице после того, как он, видимо, вышел из комнаты ее милости.
— Можете идти, Маллинз.
— Я надеюсь, сэр...
— Вы можете идти!
Сэр Теренс захлопнул дверь за спиной растерянного и встревожившегося слуги, почувствовавшего волнение, охватившее дом генерал-адъютанта вследствие какой-то раскрывающейся тайны, и повернулся. Это был другой человек. Он выглядел совершенно опустошенным, его голова поникла, лицо казалось изможденным и внезапно постаревшим.
— Панталоне из комедии, — проговорил он, вспомнив злую насмешку, стоившую Самовалу жизни.
— Что ты сказал? — спросила леди О'Мой.
— Произнес свое имя, — последовал ответ сдавленным голосом.
— Но оно звучит не так, Теренс.
— Это имя, которое я заслужил, правда, сказанная этим лжецом. А я его убил за нее.