, запомните! Так гласит закон.
Однако невозможность дважды покарать человека за одно и то же преступление меньше всего волновала сейчас капитана, меньше всего занимала его мысли.
— Но если меня повесили, — начал он, и лицо его выразило полное отчаяние, — почему я жив? Ведь я жив, не так ли? Надеюсь, у меня не галлюцинация?
— О нет, вы живы, можете не сомневаться, через неделю-другую будете здоровы, как и прежде.
— Но как же так, если меня повесили?
— Говорят, что тот, кому суждено быть повешенным, не утонет, следовательно, того, кому суждено утонуть, не повесят. Это, ей-богу, самое разумное объяснение, в нем достаточно здравого смысла.
Капитан смотрел на доктора с недоумевающим видом.
— Я и сейчас ничего не понимаю, — молвил он слабым голосом, — Как же я оказался здесь?
— Это совсем другое дело, и вам предстоит выслушать очень занимательную историю. Вот как это произошло. — Доктор взял основательную понюшку табаку, чихнул и убрал коробочку в карман, потом, усевшись на краю постели лицом к пациенту, начал свой рассказ: — Вот как это произошло. Когда вы проболтались на виселице двадцать минут, как и положено по закону, явилась парочка негодяев, наловчившихся зарабатывать — «на плодах с безлистного дерева», как они иронично именуют виселицу, и срезала веревку. И тут, позвольте заметить, вам чертовски повезло, что вы не распорядились относительно похорон и ваши друзья не исправили этой ошибки. Хи-хи, — и доктор рассмеялся тонким мелким смехом. — Если бы не это упущение, не сидеть бы вам сейчас здесь, попивая бургундское. К этому времени вы бы уже покоились под могильной плитой. Потом негодяи привезли вас на телеге ко мне, и никогда еще живой человек так не походил на мертвеца. Ваш вид обманул даже меня. И вот я положил вас, голого, на стол — вы уже догадались, что я купил ваш труп для диссекции [Диссекция — вскрытие], — не подозревая, что меня надули и передо мною вовсе не труп. Я легонько провел скальпелем по груди: до вскрытия чуть надрезал кожу, чтобы обозначить линию диссекции, и вдруг вижу: линия окрасилась в алый цвет! Сказать, что я удивился — значит ничего не сказать. Тогда я провел пальцем вдоль алой черты и увидел на нем кровь. Передо мной был явно не мертвец. Но как далеко вы забрели в тот край, откуда никто не возвращается, я еще не знал. Поднес к губам зеркальце — оно помутнело. Приложил руку к запястью — пульса нет. Тогда я открыл вену на ноге, чтобы стимулировать работу сердца. Через десять минут вы открыли глаза и попробовали сесть. И тогда я предоставил вас vis rnedicatrix naturae