— Наше дело — подкрепить уверенность мистера Темплтона, — с улыбкой заметил капитан.
Он радовался, что его предусмотрительность при подготовке операции принесла желанные плоды и помогла в нынешнем крайне тяжелом случае.
— Что же нам теперь делать? — подал голос с другого конца стола мистер Дайк.
Капитан молча затянулся, потом, выпустив дым, сказал:
— Давайте обсудим сложившееся положение. По-моему, волноваться не следует.
— Не следует, черт побери! — пробурчал сэр Томас. — Гром и молния, что же способно взволновать вас, сэр?
— Надеюсь, и вы успокоитесь, если соблаговолите выслушать меня, сэр, — отозвался капитан и продолжал: — Если вы, джентльмены, проявите должную осторожность, опасность вам не угрожает. Правительство поторопилось с арестами. Через месяц они показались бы более разумными. И в самом деле, какое обвинение можно предъявить каждому из вас? Так что спокойно возвращайтесь домой и продолжайте свои дела. Если вас арестуют, проявите терпение, будьте уверены, что вас скоро освободят. Я бы нисколько не удивился, если бы узнал, что поспешность проявляется намеренно. Политика лорда Картерета — задушить наше движение в зародыше, вселить страх в руководителей движения: пусть уверуют во всеведение правительства. Главное для Картерета — не допустить, чтобы государственная измена хоть чуть-чуть укоренилась. В этом его поистине дьявольское коварство: лорд понимает, что мученики вызывают сочувствие, и на место павшего в борьбе готовы встать десять новых. Нет, Картерету мученики не нужны. Даже в случае арестов все сведется к тому, что он станет лично увещевать каждого заключенного, прежде чем выпустит его на свободу. Такова моя точка зрения, джентльмены.
Спокойная, рассудительная речь капитана, успешно подавившего собственное смятение, пролилась бальзамом на истерзанные души заговорщиков. Только сэр Томас Ли усмотрел противоречие в его словах:
— Надеюсь, вы не упустили из виду, что предатель — одни из нас?
— Не упустил, сэр Томас. Но неразумно полагать, что среди якобитов найдутся другие предатели. Свидетельство же одного человека, побуждаемого, несомненно, корыстными интересами, служит лишь целям лорда Картерета — напугать нас своим всеведением; оно не способно никого убедить. К тому же не забывайте: предатель ни в коем случае не согласится открыто свидетельствовать против нас. Это было бы большой глупостью, с какой стороны ни посмотри. Вероятно, Понсфорт поставил условие правительству, что он останется в тени. Это выгодно и правительству: как только имя доносчика становится известным, ценность его сведений резко падает. А лорда Понсфорта они ставят весьма высоко и намерены еще долго пользоваться его услугами — разумеется, если Понсфорт останется в живых. Думаю, это в немалой степени зависит от нас.