— Карла, ты часто видишься с Дэвидом?
— Да, — не отводя взгляда от телевизора, сказала Карла.
— По-моему, он симпатизирует моей падчерице. Карла улыбнулась:
— Кажется, ты хотела, чтобы она ему понравилась.
— Он ничего не значит для тебя, да?
— Конечно, значит. Иначе почему бы я стала с ним встречаться?
Ди вскочила с постели:
— Ты стерва!
Откинувшись на спину, Карла засмеялась:
— Ты простудишься, если будешь стоять голой, Ди; тебе следует заняться гимнастикой. Твои бедра располнели.
Ди бросилась в ванную, а Карла прибавила громкость ТВ. Она казалась полностью сосредоточенной на фильме, когда Ди вышла из ванной. Молча одевшись, Ди приблизилась к кровати.
— Карла, зачем ты мучаешь меня?
— Чем я тебя мучаю? — сухо спросила Карла. — Ты имеешь мужа… и большое состояние. Тебе нравится распоряжаться жизнью, других людей, манипулировать ими, нагонять на них страх с помощью твоих денег. Но ты не в состоянии управлять мною или испугать меня. Ди села на край кровати.
— Ты знаешь, как тяжело жить, обладая моими деньгами?
Карла вздохнула:
— О, моя бедная Ди. Ты страдаешь, сомневаясь в бескорыстности твоих близких. Говоришь, что подобные подозрения глубоко ранят твою душу. Но у каждого из нас есть шрамы.
Карла выключила телевизор.
— К несчастью — или к счастью, — ты никогда не знала боли, которую испытывает актриса, прежде чем она становится звездой… и адского труда, который позволяет ей оставаться наверху… постоянно помня о том, что такое безденежье…
— Но в этом есть вызов и радость.
— Радость? — улыбнулась Карла.
— Ты никогда не говорила о днях своей молодости. Но я читала все написанное о тебе. Да, ты росла в Европе, охваченной войной. Это, конечно, было тяжким испытанием. Мне исполнилось двадцать, когда японцы напали на Пирл-Харбор. Я работала в различных комитетах, вязала для англичан и русских — да, тогда они были нашими союзниками, — но мы лишь читали о сражениях. Тогда ТВ не вносило войну в наши гостиные, как сейчас. Это ужасно.
Она вздрогнула.
Взгляд Карлы стал отсутствующим.
— Ты вздрагиваешь из-за того, что ТВ вносит войну в твою гостиную. Но в Польше война сама входила в наши дома.
— И в твой дом тоже? Карла улыбнулась:
— Мне было двадцать, когда Германия стала союзницей России. В тысяча девятьсот тридцать девятом году Гитлер частично оккупировал Польшу. Ее территория была разделена между Германией и Россией.
— Тогда ты и отправилась в Лондон?
— Нет… сначала в Швецию… потом в Лондон… но это не постельный разговор. Я сейчас вдруг почувствовала, что очень устала.
Ди поняла, что ей следует уйти. Карла прогоняла ее. Ди заколебалась. Она могла хлопнуть дверью, пообещав Карле, что больше не придет сюда. Но Ди знала, что обязательно приползет к Карле. Они обе это знали.