Маргарет разговорилась с девушкой.
– Да, не повезло тебе, только неделю как приступила к работе, а уже лишаешься ее.
– Ничего, барышня, сейчас недостатка в работе не будет. Мой отец говорит, что во время войны нет безработицы.
– И что же ты станешь делать, пойдешь на фабрику?
– Нет, собираюсь поступить на военную службу. По радио передали, что вчера уже семнадцать тысяч женщин вступили в ряды Местной обороны. По всей стране в городах у муниципалитетов огромные очереди. Я видела фотографии в газетах.
– Счастливая, – произнесла Маргарет с грустью. – А я вот тоже буду стоять в очереди, но только у трапа самолета, вылетающего в Соединенные Штаты.
– Вы выполняете волю барона.
– Ладно. Скажи лучше, что твой отец говорит насчет твоего вступления в армию?
– Ничего. Я ему и рассказывать не буду, вступлю, и дело с концом.
– А что, если он придет и заберет тебя?
– Он не имеет такого права. Мне восемнадцать, сама могу отвечать за себя. В этом возрасте любое решение за мной, родители тут ни при чем.
– Ты уверена? – Маргарет раскрыла глаза от удивления.
– Конечно. Все это знают.
– Я не знала, честное слово.
Дженкинс вынесла ее чемодан в холл. Рано утром в среду они уедут. При виде выстроенных в ряд чемоданов Маргарет осознала, что ей, возможно, суждено просидеть всю войну в штате Кентукки, если она по-прежнему будет только страдать. Нет, несмотря на просьбу матери не поднимать шум, придется все-таки пойти на прямой разговор с отцом.
От этой мысли у нее опять задрожали руки. Она вернулась в свою комнату, чтобы успокоиться и как следует подготовиться к трудной беседе. Самое главное – сохранять спокойствие. Слезами от него ничего не добиться, криком – тем более, он только поиздевается над ней. Она должна занять разумную позицию – не девочки, а взрослого человека, способного отвечать за свои слова и поступки. Спорить тоже особо не стоит. Он лишь разозлится донельзя, а она испугается и не сможет довести разговор до конца.
Итак, с чего начать? Наверное, с того, что решается ее судьба. Ну и что? Ерунда. Он просто ответит, что как отец несет за нее ответственность, поэтому ему и решать.
А может, подойти и тихо спросить:
– Папа, я могу поговорить с тобой насчет поездки в Америку?
– Нечего обсуждать. Все решено. – Скорее всего, он ответит именно так.
Нет, нужно подойти тонко, чтобы он не мог сразу отказать. Например, вот так:
– Можно тебя спросить о чем-то? – Он будет вынужден ответить «да».
Ладно. А потом? Как подойти к главному, не вызвав у него приступа бешенства? Что, если спросить:
– Ты был в армии в прошлую войну, не так ли?