Потом она вспомнила про озеро. Да, это и есть ответ. Она пройдет в свою комнату, накинет платье, через боковую дверь выскользнет из дома, чтобы не заметил полицейский, и пересечет парк с западной стороны, там, где растут рододендроны. А далее через лес до самой кромки воды. Ступив в воду, она просто будет идти и идти, пока та не сомкнётся над ее головой, а потом откроет рот, и через одну-две минуты все будет кончено.
Она вышла из детской и пошла по темному коридору. Увидев свет под дверью спальни Шарлотты, заколебалась. Ей захотелось в последний раз увидеть свою дочь. Ключ торчал снаружи. Она открыла дверь и вошла.
Шарлотта, одетая, спала в кресле у окна. Лицо ее было бледным, вокруг глаз краснота. Из волос вынуты заколки. Лидия закрыла дверь и приблизилась к дочери. Шарлотта открыла глаза.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего, – ответила Лидия и села.
– Ты помнишь, когда от меня ушла нянюшка?
– Да. Ты тогда достаточно подросла, чтобы пригласить гувернантку, а других маленьких детей у меня не было.
– Я много лет не вспоминала об этом, а сейчас вспомнила. Ты ведь не знала, что я считала нянюшку своей матерью, не правда ли?
– Неужели ты и в самом деле так думала? Ты всегда называла меня мамой, а ее няней...
– Да.
Шарлотта заговорила медленно, почти бессвязно, погрузившись в далекий мир воспоминаний.
– Да, я называла тебя Мамой, а няню Нянюшкой, но ведь у всех была мать, понимаешь и когда нянюшка объяснила, что ты моя мать, я сказала: «Какие глупости, няня, моя мать это ты», нянюшка посмеялась над этим. А потом ты отослала ее. Я ужасно переживала.
– Я этого не знала...
– Конечно, Марья не рассказала тебе об этом, да и какая гувернантка сказала бы?
Шарлотта этим воспоминанием не хотела в чем-то обвинить мать, она просто пыталась что-то объяснить. Через секунду она заговорила вновь.
– Вот видишь, у меня не та мать, а теперь еще и не тот отец. Это новое открытие напомнило мне ту старую историю.
– Должно быть, ты ненавидишь меня. Я тебя понимаю. Я тоже себя ненавижу, – сказала Лидия.
– У меня нет к тебе ненависти, мама. Я ужасно на тебя злилась, но ненависти здесь нет.
– Но ты считаешь меня лицемеркой. – Даже и не это.
Чувство покоя снизошло на Лидию.
Шарлотта продолжала.
– Я начинаю понимать, почему ты держишься сверхчопорно, почему всегда старалась, чтобы я ничего не знала о сексе... Просто ты хотела уберечь меня от того, что случилось с тобой. И я пришла к выводу, что бывают такие ситуации, когда трудно принять решение, трудно понять, где добро, где зло. Мне кажется, я слишком строго тебя судила, не имея на то никакого права... и я стыжусь этого.