На соседнем пути валялись с десяток железных осей и колес, почерневших от сажи, рельсы закоптились от огня, пепел еще клубился в воздухе. Что здесь горело? Скорее всего, один из вагонов. Скоты не смогли увести его отсюда и поэтому сожгли, хотя он не представлял никакой ценности без паровоза.
С запада донесся глухой звук пушечного выстрела. Тамука развернулся в седле. Через секунду над линией холмов появился огненный след, оставленный снарядом, выпущенным с одного из их железных кораблей. Последовал еще один залп, еще один снаряд прочертил в небе дугу, но этот сгорел в воздухе, и только через секунду донеслось эхо взрыва.
— Разве вы не можете ответить на огонь? — спросил Музта.
— Таковы правила нашего траура, — ответил Тамука. — Только в случае непосредственного нападения.
— Это глупо.
— Все равно стрелять по кораблям бесполезно. У них слишком крепкая броня.
Музта замолчал и продолжал смотреть на запад, ожидая продолжения стрельбы.
— Надо было добить их, а не останавливаться. Вы дали им тридцать дней передышки, за это время они восстановят свои машины.
— Я знаю, — хмуро ответил Тамука. — Но таков наш обычай.
— Однако под Орки вы сражались даже после смерти отца Джубади.
— Только потому, что он оставался с нами до конца боя. Сейчас перед нами нет войск скота. Они продолжают убегать. — Тамука махнул рукой на восток. — Если бы мы бились на этом поле, Джубади и сейчас был бы в седле.
— Так было и с моим отцом, — сказал Музта. — Мы привязали его к седлу, меч за спиной удерживал его от падения, Кубата держал поводья его коня, а я скакал рядом. Его тело уже начало разлагаться, а мы все сражались, пока не разбили ваше войско. Только тогда мы предались скорби. Музта против своей воли вспомнил, как его отец упал с коня, сохранив на губах слабую улыбку. Не было никаких слов прощания. Только эта загадочная улыбка да стрела, дрожащая в его груди. Как только битва немного затихла, Кубата вырезал сердце из груди кар-карта и выжал из него кровь над головой Музты. Кровь не успела высохнуть, а они уже снова ринулись в бой. Они, как и мерки, привязали тело отца к седлу и сражались еще два дня. Только на третье утро, когда закончилась великая битва, полуразложившееся тело освободили от веревок и похоронили.
— Сарг, Хулагар и Вука сразу объявили траур, поскольку на поле битвы перед нами не стоял враг, — произнес Тамука.
— Ты бы поступил по-другому?
— Ты и сам это знаешь, — огрызнулся Тамука. Музта кивнул.
— Это ты убил Джубади? — Музта задал вопрос, глядя прямо в глаза Тамуки.
Щитоносец вздрогнул и поднял голову.