— Спасибо, что напомнил, — ответил Эмил.
— Могло быть и хуже, ведь эта война — совсем не то, к чему мы привыкли. Никаких высоких слов о чести и славе, и невозможно уйти в отставку.
Пэт немного помолчал и тяжело вздохнул.
— Я вспомнил сорок восьмой, еще в Ирландии. Все выглядело почти так же — сотни тысяч голодных людей стремились попасть на корабли, уходящие в Америку. И мы совершенно не представляли себе, как надо воевать, — шепотом закончил он.
Эндрю внимательно посмотрел на своего товарища.
— Но здесь есть одно отличие. Мы должны победить или умереть, — резко продолжал Пэт. — Третьего не дано. Такой же выбор и у тех дьяволов, что идут за нами по пятам. Скорее всего мы не удержим Кев и окажемся в открытой степи, а они загонят нас в Испанию и захватят Рим. Но, клянусь Богом, я готов драться, у меня нет другого выхода. А когда умру, кто-то другой будет драться вместо меня. В этой войне мы можем обойти всю планету, вернуться в свою страну с другой стороны, но сражаться не перестанем.
Пэт снова приложился к фляжке, допил все, что там оставалось, и небрежно протянул ее доктору. Тот грустно вздохнул и спрятал флягу в карман.
— А тебе все это доставляет удовольствие, чертов ирландец? — спросил Эмил.
Пэт прищурил глаза от струй дождя и вспышек молний.
— Ради этого я и живу, — ответил он голосом, осевшим от постоянной усталости и расслабляющего действия водки. — Сегодня мой корпус почти целый день сражался не то с тремя, не то с четырьмя уменами в открытом поле. Никаких укреплений и укрытий, все как на ладони. И все же мы сумели выбраться оттуда и забрали с собой всех раненых, оставив мерков с носом.
Пэт снова немного помолчал.
— Кроме того, я ненавижу этих ублюдков. Их убивать не жалко и поэтому гораздо легче. Конечно, я убивал и мятежников-южан, особенно высокомерных офицеров с их аристократическим гонором. Они задирали носы и смотрели на нас сверху вниз. Но они были людьми, и я вполне мог выпить с ними после окончания войны. Я не мог ненавидеть их по-настоящему. Эти же твари — совсем другое дело, и у нас нет выбора, мой добрый доктор. Все просто и понятно — или мы их уничтожим, или все погибнем. Эндрю молча кивнул. Он понимал, что все это правда. В этой войне нет места благородству. Раньше такое было немыслимо, теперь — в порядке вещей.
— А насколько верны донесшиеся до меня слухи? — спросил Пэт.
— Ты о Джубади? — заговорил Эндрю.
— Он и правда умер?
— Вернее сказать, убит, — мрачно поправил Эмил.
— Что ж, это заставит грязных ублюдков встряхнуться, — задумчиво протянул Пэт. — Как это произошло?