К моему удивлению, большинство повстанцев знали Эа. Доставив в Город, его довольно долго держали в клетке, и пока возводили хрустальный пузырь, ему удавалось поговорить с рабочими. Мало кто мог устоять перед его спокойной улыбкой. Как сказал один паренек: «Он показал нам, что самое опасное волшебство Создателя — наш страх перед ним». По-видимому, после этого мысль о свержении Белоу и начала распространяться по Городу. От Эа они научились знаку «О» и услышали про Вено. Уходя в бой, повстанцы тянулись пожать ему руку.
— Он говорил нам, что ты вернешься, — сказал мне кто-то из них. — Говорил, что ты отыщешь рай и вернешься другим человеком.
Потом мы остались одни в темных переходах, и тут мне пришлось вспомнить, что красота никого не отпускает без борьбы. Я с ужасом ожидал начала ломки, понимая, что придется остаться одному, чтобы не погубить всех. Но Арла и Эа не бросили меня. Два дня мы прятались в темном тупике, пока они возились со мной. В мешочке у Странника нашлись мелкие лесные ягоды, снимавшие боль и тошноту. Все время, пока я лежал там, с потом выгоняя из себя последние остатки невежества и страха, наверху звучали взрывы. Иногда доносились хлопки выстрелов, и запах горелого мяса проник даже под землю.
На третий день, хотя я еще нетвердо держался на ногах и должен был опираться на чью-то руку, мы вышли из своего убежища вблизи восточной стены. Город лежал в руинах. Не уцелело ни единого здания, лишь горы обломков, уходящие вдаль, насколько видел глаз. Среди развалин лежали трупы горожан и солдат, страшно пахло падалью. Мы с трудом выбрались к пролому в стене. За ним лежали луга и леса, и мне подумалось, что мир, который всегда был у меня перед глазами, тоже в каком-то смысле рай. Второй раз отказаться от красоты оказалось мучительным делом, и я был еще так слаб, что не сумел удержаться от слез.
— Клэй, — услышал я голос за спиной. До свободы оставался один шаг.
Я обернулся и увидел Создателя, стоявшего в нескольких шагах от нас. Грета Сикес натягивала поводок, конец которого он сжимал в руке.
— Все кончено, Клэй. Все умерли или бежали, — сказал он. — С тех пор как я, почти мальчиком, явился сюда из-за моря и гор, мой ум разрывался от возвышенных идей. Одного я не предвидел — чем все это кончится.
Его лицо было маской смерти. Кожа обтягивала его, как лицо мумии. Не знаю, где он брал силы удерживать волчицу.
— Отпустите нас, Белоу, — попросил я. — Наша смерть уже ничего не изменит.
С минуту он рассеянно смотрел мимо меня. Потом отозвался:
— Да, мне не до вас, Клэй. Некогда. Предстоит много работы. Этой ночью я опять видел сон. Величественное видение.