Внезапно Илиодор сильно изменился в лице, ему казалось, будто все плывет перед глазами. В тот момент, когда этот болтливый глупый поп подтверждал его собственные высказывания, Илиодор ясно почувствовал, что сам он совершенно противоположного мнения, что считает Григория лицемером, лжепророком, грубым мужланом, проходимцем. Какой же дьявол заставил его говорить против собственной воли? И когда он взглянул на Восторгова и увидел, как этот глупец превозносил его правоту, почтительно склонялся перед ним, иеромонаха охватила безрассудная ярость.
Тем временем, поднимался уже следующий член комитета и попросил слова по делу крестьянина Распутина из Тобольской губернии. Новый оратор был уважаемым адвокатом и пылки приверженцем «Союза русского народа», имевшим значительные заслуги. Тем не менее начал он довольно робко и неуверенно, так как прекрасно понимал, как трудно и опасно теперь, после выступлений Илиодора и Восторгова, не согласиться с общим настроем. Но юрист считал себя обязанным привести некоторые сомнения и предостеречь об опасности планируемого предприятия, что он и сделал, правда, так тихо и робко, что его речь прошла практически незамеченной, только «сквернослов» следил за его словами с напряженным вниманием.
Когда умный и вдумчивый адвокат заметил, что надо еще подумать, не наломает ли мужик дров, не обернется ли чрезмерная поспешность в этом деле против них, Илиодор облегченно вздохнул. После каждого слова говорящего ему становилось легче и спокойнее на душе, и он радовался, что наконец в нездоровой атмосфере «святого» фанатизма прозвучал разумный голос, что хоть один из выступавших сохранил ясную голову и высказал все, что так смутно беспокоило монаха.
— Вы ожидаете, — предостерегающе сказал адвокат, — пользы от этого крестьянина Распутина, но, я думаю, он, в конце концов, принесет нам всем только вред!
Да, это была правда, освобожденная правда! Илиодор встал, чтобы от всего сердца поддержать оратора. Но в то же мгновение та же дьявольская сила снова захватила власть над ним, принуждая его на погибель служить «лживому духу», не только не предотвратить злой рок, но даже способствовать ему. И священник свирепо набросился на скромного адвоката, обвинил его в «западном неверии», «чуждых отечеству взглядах» и непонимании русского народа-богоносца; но именно этот русский народ спасет мир от гибели, а не проклятые адвокаты, журналисты и другие жиды!
Как и следовало ожидать, собрание закончилось с полным успехом. Отец Феофан и епископ Гермоген сияли от удовольствия, Гермоген убеждал маленького архимандрита, исповедника царицы, привести нового старца в Царское Село, и только Илиодор в этот вечер был замкнут и раздражен, его грубость приняла на этот раз особенно неприятные формы.