— Ты прекрасно выглядишь, дорогая, — сказал Кэл, откровенно восхищаясь ее черным вечерним платьем.
Глубокое декольте было отделано широким рюшем из белого органди. Сюзанне казалось, что пенящийся вырез платья и обнаженные плечи придают ей вид человека, только что голышом вылезшего из бочки ванильной нуги.
Кэл похлопал ее по подбородку.
— Ты похожа на красивого грациозного лебедя!
«Мне повезло», — подумала Сюзанна. Кэл ел ванильную нугу, но она еще никогда не видела, как он ест лебедей.
Сюзанна резко отпрянула и повела его в гостиную. Он поцеловал ее — аккуратный поцелуй, прямо в цель. Такой же аккуратный, как складка на его брюках; такой же прямой, как пробор в его волосах.
— Ты помнишь, я рассказывал тебе о проблемах, которые возникли у меня с районом Гаррисона?
Он понизил голос, как будто боялся, что его кто-нибудь подслушает, и, не дожидаясь ее ответа, принялся в деталях расписывать свои последние достижения на работе. Сюзанне нужно было пойти поговорить с поваром, но она терпеливо слушала. Она ничего не имела против того, чтобы служить Кэлу благодарной аудиторией. В обществе ее жених был скромен и держал язык за зубами, и только с ней он оставлял свою обычную осторожность. Иногда Сюзанна думала, что он не может по-настоящему насладиться своими победами, пока не распишет их перед ней.
Вскоре прибыли гости, и обед успешно начался. Она посадила Кэла рядом с отцом. В свои сорок два года Кэл был уже первым вице-президентом, и знающие люди рассматривали его как возможного преемника Джоэла, особенно учитывая его скорую женитьбу на Сюзанне.
Она отметила, как симпатичны двое этих мужчин, сидящих за другим концом стола. В пятьдесят восемь лет Джоэл был почти так же строен и крепок, как ее жених, и взгляд его холодных голубых глаз не потерял остроты. С годами черты его лица стали более выразительными, чем когда он вытаскивал ее из бабушкиного шкафа. Ямочка на подбородке углубилась, и челюсть стала более тяжелой. Его светлые волосы потемнели на макушке и поседели на висках, но не поредели, и он все еще гордился ими.
Треугольное лицо Кэла было гораздо уже, чем у отца, — широкое вверху, оно сужалось к подбородку. Глубокая бороздка, как зигзаг молнии, пересекала подбородок. Он сильно загорел, проводя много времени за штурвалом своего французского гоночного катера, и у него всегда имелась наготове белозубая улыбка, в которой отражалась уверенность в себе.
— Прекрасный обед, Сюзанна! — сказал Джоэл, поднимая бокал. — Ты превзошла самое себя!
Он улыбнулся ей, и Сюзанна почувствовала себя так, будто кто-то окатил ее золотым дождем. Отец был тяжелым, авторитарным человеком, и иногда ей приходилось очень туго, но она глубоко любила его.