20.00. Весь рабочий день прошёл в высшей степени глупо. Ричард Финч пытался заставить меня появиться в программе в таком виде: я – в коротких шортах, рядом – большая фотография Ферджи, облачённого в спортивный костюм. Очень старалась проявить в этой ситуации психологию победителя – отвечала, что польщена, но не лучше ли взять какую-нибудь настоящую модель. И тут секс-бог Матт из отдела графики притащил снимок и вежливо поинтересовался:
– Хочешь, мы с плёнки уберём целлюлит?
– Да-да, если сможете то же самое сделать с Ферджи, – отозвался Ричард Финч.
Вот так, это уж слишком. Заявила Финчу: в моём контракте не предусмотрено, чтобы надо мной издевались прямо на экране, и я решительно отказываюсь всем этим заниматься.
Вернулась домой поздно, обессиленная, и обнаружила, что мастер Гари всё ещё там, весь дом провонял подгоревшими тостами, повсюду грязная посуда и валяются журналы «Почта рыболова» и «Простой рыбак».
– Что вы об этом думаете? – Гари гордо кивнул на своё произведение.
– Здорово! Здорово! – воскликнула я, чувствуя, что губы мои глупо искривились. – Вот одно только… как по-вашему, не могли бы вы сделать так, чтобы все опоры оказались на одной линии?
Полки и впрямь были организованы в диком, асимметричном стиле – опоры то тут, то там, и везде на разных уровнях.
– Д-да … ну, понимаете, всё дело в электрическом кабеле: если просверлить стену вот здесь – возможно короткое замыкание, – стал оправдываться Гари.
Тут зазвонил телефон.
– Да?
– Привет, это штаб-квартира любовного фронта? – Марк звонил по мобильному.
– Единственное, что я могу сделать, – это снять их, а дырки заткнуть… – невнятно бормотал Гари.
– У тебя там кто-то есть? – протрещал голос Марка, заглушаемый уличным гулом.
– Нет, это просто… – чуть не сказала «рабочий», но, чтобы не обижать Гари, закончила: – Гари, друг Магды.
– А что он у тебя делает?
– …И тогда вам придётся тут заново штукатурить, – продолжал бубнить Гари.
– Слушай, я сейчас в машине. Хочешь пойдем сегодня куда-нибудь поужинаем вместе с Джайлсом?
– Я же говорила – встречаюсь с подругами.
– О боже! Подозреваю, что буду расчленен, проанатомирован и тщательно проанализирован.
– Нет, не будешь…
– Не клади трубку – проезжаю под мостом… – Треск, треск, треск. – Вчера встретил твою подругу Ребекку. Кажется, очень мила.
– Не знала, что ты знаком с Ребеккой. – У меня перехватило дыхание.
Ребекка не совсем моя подруга, разве что ходит в «192» со мной, Джуд и Шез. Всё дело в том, что Ребекка – медуза. Разговариваешь с ней, всё, кажется, мило, дружелюбно – и вдруг чувствуешь, что тебя будто ужалили, и не понимаешь даже, в чём дело. Беседуем, например, о джинсах, и она ни с того ни с сего говорит: «Ну, если ты носишь целюллитные колготки, лучше всего покупать что-нибудь очень хорошего покроя, например, „Дольче и Габбана“ (при этом у самой бедра как у детеныша жирафа) – и как ни в чём не бывало тут же переходит на другую тему.