Сетис тяжко зашагал дальше, словно пловец раздвигая плечами невидимые полотнища зноя. Орфет плелся следом.
— Ты уверен, что нам сюда?
— Тропа уходит вверх, верно? Надо перевалить за эти холмы. Ты, вроде бы, говорил, что бывал в Алектро.
— Я везде бывал. Везде играл. Все они одинаковы. Это было много лет назад, когда я был хорош, когда я был лучшим. — Орфет смахнул пьяную слезу. Сетис этого терпеть не мог.
Он кивнул, не сводя глаз с холмов.
— Жаль, что ты там не остался.
Желтизна. Небо медленно наливалось тошнотворной желтизной.
Орфет пропустил колкость мимо ушей. Он брел, понурив голову, и предавался жалости к себе.
— Я ходил по всему Двуземелью, и везде меня встречали с распростертыми объятиями. В любом господском доме, в любом храме. Боже, как я был хорош! Песни приходили ко мне из ниоткуда, я извлекал мелодии прямо из воздуха. У меня было все — женщины, деньги. И я был молод...
— Давненько же это было.
Орфет поднял мутные глаза Замечание, похоже, озадачило его; Сетис чуть ли не воочию увидел момент, когда недоумение переросло в обиду, затем в гнев.
— Смейся сколько хочешь! Бесхребетный маменькин сыночек, вот ты кто! Зелен, как трава. Тебе не помешает разок-другой наткнуться на острые углы, и, ей-богу, я и сам бы этому поспособствовал, не будь так жарко. — Он злобно прищурился. — Что ты понимаешь в музыке? Что ты знаешь о ее мощи, огне, о вдохновении?! Когда в тебя вселяется Бог, и дыхание перехватывает от радости? Ничего-то ты не знаешь! А вот та девчонка, мышка серенькая, она знает. — Он остановился и принялся копаться в сумке в поисках фляги. — Я это понял по ее глазам.
Сетис уныло шагал вперед.
— Я никогда не паду так низко, как ты, — в ярости пробормотал он.
Орфет отхлебнул.
— Это тебе только так кажется. — Его голос звучал хрипло.
Ветер швырнул им в лицо горсть песка. Сетис поднял глаза и с ужасом увидел, что небо нависло над самой головой, песок поднимается густыми тучами, застилая солнце.
Он в панике остановился.
Вот оно! Песчаная буря.
Орфет тоже это понял. Когда Сетис обернулся, толстяк напряженно всматривался в небо.
— Бегом! — тихо проговорил он. — Быстрее!
Но, едва они миновали следующий поворот, как мир укутала мгла, и небо навалилось на землю.
Раздался угрожающий свист, налетел горячий порыв ветра, и на путников во всю свою мощь обрушилась песчаная буря. Мельчайшая пыль хлестала непроницаемой пеленой, обжигая кожу, не давая дышать, забивая глаза и ноздри. Сетис рухнул на четвереньки. Он ничего не видел, не слышал, не чувствовал, только кашлял, жадно хватая воздух ртом. Он торопливо достал из сумки шарф, замотал лицо и с трудом поднялся на ноги.