До тех пор, пока испанская шхуна будет плыть по другую сторону острова, наш лагерь в безопасности. Здесь достаточно оставить небольшой отряд. Но на западе, заметь испанцы беглецов, дело может дойти до стычки. Там нужны будут наши силы.
На поспешно собранном совете, в котором приняли участие все мужчины, я предложил созревший у меня план действий. Суть его состояла в том, что Манаури с отрядом, вооруженным тремя ружьями, останется на месте, а Вагура и Арнак со своими людьми пойдут со мной на запад. Форсированным маршем я надеялся за ночь добраться до Матео прежде, чем это удастся испанцам, которые с наступлением темноты наверняка станут на якорь.
Но с этим планом не согласился Манаури. Человек смелый, честолюбивый и деятельный, в расцвете сил, один из вождей своего племени, он не хотел оставаться в тылу, когда предстояло решение столь важных дел.
— Там будет бой, ты сам говорил, — обиженно произнес он, — а ты хочешь, чтобы я сидел в лагере с женщинами и детьми.
Я понял ненароком допущенную бестактность и нанесенную воину обиду.
— Прости меня, Манаури! Возможно, там будет бой, но, может, и нет! Я надеюсь, нам удастся своевременно предупредить Матео и укрыть его лодки. В то же время у испанцев очень быстроходный корабль, и они могут вернуться сюда раньше нас. Женщины и дети не могут оставаться без защиты.
— Зачем испанцам возвращаться сюда, в наш лагерь?
— Манаури, ты хорошо слышал, что говорили рыбаки сегодня утром? Корабль подошел к ним у Пяти скал на полмили, прежде чем они его заметили и скрылись. А что, если испанцы их видели? Они могли не пуститься за ними в погоню, решив отыскать сначала всех беглецов. Не найдя их, разве они не могут опять вернуться сюда? Ну ладно, не будем об этом… Хорошо, Манаури, ты пойдешь с нами, но кого-то оставить здесь все-таки надо.
Манаури с удовлетворением принял мои объяснения и обратился к своим людям с вопросом, кто добровольно хочет остаться в лагере. Не вызвался никто, все хотели идти. Тогда Манаури сам назначил четырех человек, и среди них двоих с ружьями. Его уважали и не ослушались.
Я выделил стрелкам по двадцать зарядов на ружье, провизии мы взяли на два дня и, не задерживаясь более, двинулись в путь. Ружья и отравленные стрелы равномерно распределили по всем трем отрядам.
Ускоренным шагом, чуть не бегом, двинулись мы вдоль берега моря цепочкой, след в след, по индейскому обычаю. Всего в трех отрядах было шестнадцать человек, девять ружей и мой старый, но безотказный пистолет.