На мне были еще три подобные повязки: две на левом бедре, а третья – пониже колена. Они были заклеены лейкопластырем, и мы не стали их трогать.
– То, что не видит пациент, не пугает его, – изрек Джик назидательно. – Еще что-нибудь?
– Отвяжи руку.
– Ты не выдержишь!
– Попробуй.
Он засмеялся, развязал несколько узлов и снял скобки. Я понемногу распрямил руку. Ничего особенного не случилось. Сначала боль взметнулась куда-то высоко, а потом неприятное ощущение стало слабеть и боль уменьшилась.
– Может не слишком хорошо кончиться, – высказал он свое предположение.
– Мои мускулы протестуют против постоянного пребывания в одном положении.
– Ладно. А теперь что?
Из бинтов и лоскутов мы сконструировали более простую повязку, которая поддерживала локоть, но уже не была так похожа на смирительную рубашку. При необходимости я мог пользоваться кистью и даже всей рукой. После нашей операции на столе осталась целая куча бинтов и скобок.
– Отличная работа! – заявил я.
Мы встретились в холле в половине одиннадцатого. Вокруг шумная атмосфера ожидания, говорливые группки, проводившие время в поднимании бесконечных тостов за победу своих любимцев. Возле входа в коктейль-бар администрация отеля устроила настоящий водопой из шампанского.
– Дармовая выпивка, – уважительно сказал Джик, взял стакан и подставил его под струю пенистой жидкости. – И неплохая к тому же, – добавил он, отведав напиток. – За искусство! – поднял он стакан. – Упокой, Господи, душу его!
– Жизнь коротка. Искусство вечно! – с пафосом заявил я.
– Мне не нравится твоя философия, – с беспокойством поглядела на меня Сара.
– Таково было любимое выражение Альфреда Маннинга. И не волнуйся, милая, он прожил восемьдесят с хвостиком!
– Будем надеяться, что и ты проживешь столько же, – пожелала она Джику.
На ней было кремовое платье с золотыми пуговицами – изящное, строгого покроя, явно сшитое на заказ. Она выглядела как офицер в парадной форме.
– Не забудьте, – предупредил я. – Если вам покажется, что вы увидели Уэксфорда или Грина, сделайте, чтобы и они вас заметили.
– Дай-ка я еще раз взгляну на их лица!
Я достал из кармана блокнот для зарисовок и снова передал его Саре, хотя она уже изучала наброски весь вчерашний день.
– Если они и вправду так выглядят, то я, может быть, узнаю их, – продолжала она. – Можно я возьму блокнот с собой?
Джик даже засмеялся.
– Нужно отдать Тодду должное. Он умеет уловить сходство. Конечно, никакого воображения. Он рисует только то, что видит. – Голос его был полон пренебрежения.
– Тодд, а ты не обижаешься на Джика за такую оценку твоей работы?