— Вам доводилось играть в скуош?
— Нет.
— Но в теннис-то вы играли?
— В школе.
— Это одно и то же.
Я вырядилась в какие-то довольно тесные клетчатые шорты и встретилась с ним у сооружения, которое напоминало обычный корт для сквоша. Он вручил мне специальные защитные очки и ракетку, которая выглядела похожей на снегоступ. Ракетбол оказался вовсе не похожим на теннис. У меня были кое-какие смутные воспоминания о теннисе со школы: несколько красивых пробежек к сетке и обратно, немного изящных взмахов ракеткой, много смеха и флирта с тренером. Ракетбол же состоял из отчаянных изматывающих выпадов и резких рывков, из-за которых в скором времени я дышала, как больная туберкулезом, мои мышцы дрожали мелкой дрожью, и их сводило судорогой в странных местах: на бедрах и у плеча. В течение первых нескольких минут было приятно отдаться игре, вытолкнувшей из моей головы все тревоги. Если бы только тело было способно перенести такую нагрузку.
Через двадцать минут из намеченного получаса я упала на колени, едва выдохнув: «Достаточно», и Билл увел меня с корта. Я была по меньшей мере не в состоянии наблюдать за реакцией других гибких загорелых членов клуба. Он довел меня до дверей женской раздевалки. Когда я присоединилась к нему в баре, то хотя бы выглядела немного лучше, однако простой процесс ходьбы превратился для меня в нечто, требующее полной концентрации, словно я только-только начала учиться передвигать ноги.
— Я заказал для нас бутылку воды, — сказал Билл, стоя приветствуя меня. — Вам требуется пополнить запас жидкости в организме.
Мне хотелось выпить двойной джин с тоником и лечь, однако я малодушно приняла воду. Билл снял свои часы и положил их на столик между нами.
— Я читал ваш доклад, и нам понадобится ровно пять минут, чтобы с ним разобраться.
Я было открыла рот, чтобы возразить, но какое-то время не могла придумать, что сказать.
— Это было полное дерьмо. Как вам известно, «Дрэг-спираль» быстро падает в черную дыру, а нам за это придется платить. По — могу я назвать его беспристрастным? — тону вашего доклада я бы заключил, что вы тоже понимаете это.
Все, что, положа руку на сердце, я могла сказать, это то, что тон моего доклада был беспристрастным потому, что мои мысли последние несколько месяцев были заняты совершенно другим. Так что я промолчала.
Билл продолжал говорить:
— Новый дизайн до сих пор не выработан. Я не верю, что из этого что-то получится. И вы тоже не верите, что из этого что-то получится. Поэтому я обязан закрыть отдел. Если есть другой выход, то назовите его.