Полковник Таллис тоже выпил свое виски, сидя на диване и не произнеся ни слова. Внезапно его голова откинулась назад, рот слегка приоткрылся, и оттуда вырвался скрипучий храп. Я взяла у него из руки пустой стакан и поставила на стол рядом.
— Пойдем, — сказал Адам. — Пойдем со мной.
Мы опять поднялись наверх в одну из спален. Бывшую комнату Адама. Он закрыл дверь и толкнул меня на узкую кровать. У меня поплыло в голове.
— Ты мой дом, — проговорил он хрипло. — Понимаешь? Мой единственный дом. Не шевелись. Не двигайся ни на дюйм.
Когда мы спустились вниз, полковник уже наполовину проснулся.
— Уже уезжаете? — спросил он. — Приезжайте еще.
* * *
— Съешь еще пастушьего пирога, Адам.
— Нет, спасибо.
— Или салата. Пожалуйста, съешь еще салата. Я знаю, что приготовила слишком много. Всегда так трудно рассчитать количество, правда? Именно поэтому нужен холодильник.
— Нет, спасибо, больше никаких салатов.
Моя мать раскраснелась и на нервной почве стала говорливой. Отец, всегда молчаливый, не говорил почти ничего. Он сидел во главе стола и расправлялся с ленчем.
— Вина?
— Не нужно, спасибо.
— Элис, когда была маленькой, очень любила мой пастуший пирог, правда, дорогая? — Мама была в отчаянии. Я ей улыбнулась, но не смогла придумать, что ответить, потому что в отличие от нее, когда я нервничаю, напрочь теряю дар речи.
— Правда? — Лицо Адама неожиданно просветлело. — А что еще она любила?
— Меренги. — Мать с видимым облегчением вздохнула, она нашла тему для разговора. — Свиные шкварки. И еще мои ежевичные и яблочные пироги. Банановое пирожное... Она всегда была стройной, но вы даже не поверите, сколько она могла съесть.
— Очень даже верю.
Адам положил руку мне на колено. Я почувствовала, что краснею. Отец важно прокашлялся и открыл рот, чтобы что-то сказать. Рука Адама пробралась мне под подол юбки и ласкала верхнюю часть бедра.
— Все кажется немного неожиданным, — объявил отец.
— Да, — поспешно согласилась мать. — Нам очень приятно, конечно, очень приятно, и я уверена, что Элис будет счастлива, к тому же это ее жизнь, и она сама знает, что делать. Однако мы думаем, к чему такая спешка? Если вы уверены друг в друге, почему бы не подождать, а потом...
Рука Адама переместилась выше. Его уверенный большой палец оказался у меня в промежности. Я сидела не шевелясь, сердце колотилось, все тело трепетало.
— Мы поженимся в пятницу, — сказал он. — Это внезапно оттого, что и любовь приходит внезапно. — Он довольно нежно улыбнулся матери. — Понимаю, что с этим непросто свыкнуться.
— И вы не хотите, чтобы мы пришли, — прочирикала она.