— Большое спасибо вам.
— Я очень рада, — пробормотала она почти с таким же отсутствием интереса.
— Пожалуйста, скажите, — попросил я, — эта вещь уникальна или таких много?
Я сделал пару шагов и встал так, что для того, чтобы мне ответить, ей пришлось бы отвернуться от обоих мужчин. И когда она еще не закончила говорить мне, что она видела только одну такую, но не уверена, я тихо сказал ей: “Лэнс Киншип здесь, ждет вас”.
— О! — Она быстро глянула на двух мужчин, автоматически улыбнулась лорду Уайту одной из самых ослепительных своих улыбок и тихонько спросила меня:
— Где?
— После третьего заезда в частной конюшне, — я дал ей номер.
— Я так рада, что вам понравилось седло, — четко проговорила она, снова обернувшись к лорду Уайту. — Разве это не приятно, — сказала она, — доставлять радость?
— Милая моя девочка, — смущенно сказал он, — вы одним своим существованием доставляете радость.
“Вполне достаточно, чтобы и ангелы разрыдались”, — подумал я.
Я побрел прочь и, сделав крюк, подошел к Лэнсу Киншипу.
— Я передал, — сказал я. Он ответил “хорошо”, и мы договорились, что я отдам ему снимки у весовой во время последнего заезда.
Заезд Дэйлайта был третьим в программе, а Чейнмайла — четвертым. Когда я вышел на третий заезд, по дороге от весовой меня остановила приятная дама, в которой я с изумлением и не сразу узнал Мэри Миллес.
На лице Мэри Миллес практически не было видно следов побоев. Она была в коричневом пальто. На своих двоих. Не слишком хорошо выглядевшая, но выздоровевшая.
— Вы говорили, что и следа не останется, — сказала она, — вот и не осталось.
— Вы прекрасно выглядите.
— Могу я с вами поговорить?
Я посмотрел туда, где все жокеи, с которыми мне предстояло стартовать, уже выстраивались на стартовой линии.
— Да... как насчет попозже? Как насчет... ну... после четвертого заезда? После того, как я переоденусь. Где-нибудь в тепле.
Она назвала один бар, и я отправился на круг, где уже ждали Гарольд и Виктор Бриггз. Никто из них ничего мне не сказал, я тоже. Все важное уже было сказано, а трепаться по пустякам охоты не было. Гарольд помог мне взобраться на Дэйлайта, я кивнул ему и Виктору, и получил в ответ от последнего первоклассный безразличный взгляд.
В том, что Дэйлайт сегодня выиграет, уверенности не было.
Я неторопливо спустился к старту, думая о храбрости — это слово обычно не так уж и часто всплывало у меня в сознании. Быстро проводить лошадь через препятствие мне казалось вполне естественным и иногда даже очень нравилось. Теоретически понимаешь, что можно упасть и покалечиться, но риск редко влиял на то, как я скакал. Моя голова не была постоянно забита мыслями о собственной безопасности.