Он начал довольно кротко.
— Такие, как ты, — проорал он, — думают, что им принадлежит мир! Слюнтяи из чертова Итона!
Я промолчал. Он придвинул свое искаженное гримасой презрения лицо ближе.
— Думаешь небось, что ты что-то особенное, да? Ты и твои паршивые предки.
— Ничего в них особенного нет! — прокричал я ему в ухо.
— В ком?
— В моих паршивых предках.
У Билли отсутствовало чувство юмора. Он никак не отреагировал на мои слова.
— Да и ты, кажется, родился не из желудя, — спокойно напомнил я. — У тебя предков столько же, сколько и у меня.
Билли встал и отступил на шаг.
— Правильно, — сказал он. — Давай смейся над теми, кто ниже тебя.
Я тоже встал и, покачав головой, пошел проверить лошадей. Я терпеть не мог бессмысленных споров даже в спокойном тоне, а уж когда приходилось напрягать голосовые связки — и подавно. Все четыре наших пассажира спокойно стояли в боксах, пожевывая сено. Я похлопал их по шеям, удостоверился, что они в порядке, и уже подумывал, не пойти ли мне в кабину пилота, чтобы сменить общество на более дружеское, как передо мной опять возник Билли.
— Эй! — крикнул он, махая мне одной рукой и показывая другой в хвост самолета. — Погляди-ка, что там?
На лице его была тревога.
Я протиснулся между стеной самолета и боксом и оказался рядом с Билли. Как только я подошел к нему, тревога на его лице перешла в злобу.
— Ты только посмотри, — повторил он и ударил меня кулаком в живот.
За время весьма вялой академической карьеры в Итоне если к чему-то я и проявил талант, так это к боксу. Потом я перестал тренироваться, но за эти восемь лет все защитные рефлексы прекрасно сохранились. Неожиданный удар Билли не застал меня врасплох, я успел увернуться и потому лишил его шанса добить меня вторым ударом в челюсть или ребром ладони по затылку. Вместо этого он сам получил неплохой удар по ребрам. Он был удивлен, но это его не остановило. Скорее наоборот, подхлестнуло. Он, похоже, даже обрадовался.
Самолет в воздухе — не самое удобное место для боксерских поединков. Пол нашего самолета был весь в тросах для крепления боксов и сидений, и потому оставалось только гадать, кто из нас первый споткнется о них и полетит на пол. Впрочем, гадать долго не пришлось. Уворачиваясь от руки противника, пытавшейся схватить меня за горло, я потерял равновесие и грохнулся навзничь. Билли упал на меня, ухмыляясь от злой радости, больно прижимая меня к креплениям на полу и впиваясь локтями в мои ребра. Мне было больно, а ему от этого приятно. Я попытался сделать так, чтобы Билли сам оказался внизу и попробовал, как сладко лежать на тросах. Но он отпрянул, как кошка, и, когда я поднимался, уже был готов ударить меня ногой. Удар пришелся мне по бедру, и я сделал ответный выпад, целя ему в голову. Он коротким движением парировал мой удар и заработал кулаками быстро, сильно и без соблюдения правил честного боя. Но улыбочка слетела с его физиономии, когда выяснилось, что он получает все обратно с процентами.