— Отец, я пришел исповедаться.
— Конечно, сын мой, если тебе это нужно. В церкви сейчас много народу, но здесь достаточно уединенное место. Тебя устраивает?
Я согласился и рассказал ему об убитых мной людях, соблазненных девушках, а также о том, что несколько минут назад вожделел его жену.
Первые два «греха» он даже не счел таковыми, а наоборот, поступками, достойными любого разумного мужчины. Что же до последнего…
— Ты должен учиться противостоять плодам своего воспитания. Если бы ты увидел ее одетой, ты бы признал ее красавицей, но у тебя не было бы похотливых мыслей. На ней было то, что дал ей Бог, грех в твоих глазах, пан Конрад.
Я подумал об этом и решил, что священник прав. Впоследствии я узнал, что Франсин — личность неординарная и по-своему творческая. Я понял, что мое первое впечатление о ней было обманчиво. Она не скромная и застенчивая домохозяйка. В ней немало развратного и стервозного. Но я забегаю вперед.
Я ушел, получив епитимью из одного «Отче Наш» и трех «Аве Мария». Меня это немного удивило; мое удивление возросло еще больше, когда я увидел, как Франсин, обнаженная, возвращается из сауны через заполоненную народом церковь. Надо было видеть ее величественную походку!
По-моему, ее поведение во многом напоминало обращение в религию поэта-безбожника.
Через полчаса мы сидели за деревянным столом на помосте, недалеко от алтаря. Нас было пятеро: граф Ламберт, пан Мешко, я, отец Иоанн и Франсин. Шесть пустых стульев предназначались для дворовых девушек. Правда, сидеть им некогда, потому что они обслуживали пирующих. Но все равно девушки имели право сидеть во главе стола, даже если у них нет на это времени.
Попробуйте представить себе современных шестерых четырнадцатилетних девочек, ответственных за банкет на двести персон! И все же они отлично справились.
Всех взрослых простолюдинов рассадили за длинными узкими столами с одной стороны. Между каждой парой столов было свободное пространство, чтобы «прислуга» могла пройти. На самом деле роль прислуги выполняли женщины-крестьянки. Составили специальное расписание, согласно которому каждая женщина помогала разносить определенные блюда, но большую часть времени быть в качестве гостьи.
Здесь собрались все. Ворота Окойтца не просто были оставлены без охраны — их открыли! Если бы вошел известный преступник, его обслуживали бы вместе со всеми до конца праздника. А потом повесили.
Детей усадили в проходе, ведущем в графский зал. Их кормила часть музыкантов. Самые маленькие были еще дальше, в коридорах и пустых комнатах для гостей. Их матери сновали туда-сюда, им помогали шестеро наших дворовых. Даже поварам удалось побывать в роли гостей. А вот девушкам этим вечером не удалось. Зато в течение последующих двух недель они были распорядительницами, знатными дамами.