Праздники проходили приятно. Часто я залеживался в постели допоздна, иногда пропуская завтрак в 10 часов утра. Во время святок баню топили каждый день (а в обычное время лишь два раза в неделю). Ее могли посещать все — и простолюдины, и знать.
После обеда я выполняю роль инструктора, обучаю фехтованию, первой помощи, учету денег и арифметике. Я рассказал об арифметике, основанной на числе двенадцать (а не на десяти, как обычно принято) — отчасти потому, что на этом настоял Борис Новацек, а отчасти из-за того, что эти люди считали дюжинами и дюжинами дюжин, а не десятками и сотнями. Они убедили меня, что двенадцать — более удобное число, чем десять. У двенадцати четыре частных, у десяти — только два. Круг можно без труда разделить на двенадцать частей, а на десять — практически невозможно без транспортира. Двенадцатеричная система гораздо проще и удобнее; можно указывать большие числа, используя меньшее количество цифр.
В действительности единственное преимущество десятичной системы — это не столь важный биологический факт, что у человека десять пальцев. Я слышал, что индейцы племени майя всегда ходили босиком, и поэтому разработали двадцатеричную систему, считая пальцы как на руках, так и на ногах.
Выработать двенадцатеричную систему оказалось не сложно. Ноль и цифры от одного до девяти оставались прежними. Для десяти и одиннадцати требовались новые символы; я выбрал для них греческие буквы «дельта» и «фи».
Счет осуществлялся следующим образом: один, два, три… девять, десять, одиннадцать, двенадцать, один-десять, два-десять, тринадцать… девятнадцать, десятнадцать, одиннадцатинадцать, двадцать, двадцать один… двадцать девять, двадцатьдесять, двадцатьодиннадцать, тридцать, и так далее. Одиннадцатьнадцать равнялось ста сорока двум в десятеричной системе. Очевидно, не так ли? Достаточно составить таблицы умножения и все. Опять-таки понять их несложно.
Меня поразила быстрота, с которой люди усваивали новые знания. В двадцатом веке детей в школах обучают арифметике восемь лет, здесь же мои «студенты» выучили все это за две недели! Подобно сухой губке, они жадно впитывали в себя все новое.
Число моих учеников варьировалось от четырех до пятидесяти. Мы решили, что после праздников занятия возобновятся по воскресным вечерам.
Обучение проходило исключительно в устной форме; для запоминания числа повторялись вслух хором. Я оштукатурил часть одной стены и покрасил ее в черный цвет, чтобы использовать в качестве школьной доски. Здесь не было ни книг, ни бумаги, ни карандашей и, соответственно, никаких письменных экзаменов.