Скрип двери заставил ее обернуться — на пороге стоял Руперт. С непроницаемым выражением лица он помедлил у порога и наконец произнес:
— Значит, ты начала.
— Как видишь, — ответила она спокойно, даже равнодушно и пригубила шерри. Вино обожгло израненную губу.
. — Это хорошо. — Он потянулся к бокалу.
— Ты приходил и раньше? — Голос Октавии чуть дрогнул. Она сделала еще глоток, надеясь, что вино поможет ей справиться с водоворотом страхов, отчаяния и разочарования, вынесет наконец в спокойную воду холодного расчета.
— Да, и почел за лучшее удалиться, — ответил Руперт, не оборачиваясь.
Когда он увидел Октавию в объятиях брата, кровь ударила ему в голову. Он и сейчас никак не мог справиться с собой. А при виде ее распухшей губы и растрепанных волос испытал такой гнев, что только долгие годы мучительных тренировок позволили сохранить самообладание. Октавии незачем знать, что он чувствует на самом деле.
— Новое свидание назначили? — спросил он небрежно.
— Конкретно нет. Но готова спорить, что Уиндхэм долго не утерпит и придумает что-нибудь сам. — Октавия чувствовала себя так, точно была на экзамене, а строгий наставник проверял ее знания. — Я пыталась его ощупать, но ничего не нашла. Мне было бы легче, если бы ты сказал, что я ищу. — Она снова наполнила свой бокал.
Руперт достал из кармана маленький шелковый мешочек, открыл его и вытряхнул содержимое на стол:
— Вот это.
Октавия впилась глазами в предмет — маленькое, искусно сделанное серебряное колечко сверкнуло в солнечном луче.
— Какое крошечное! — Она сжала кольцо между пальцами. — У Уиндхэма такое же?
— Их два. Вот тут есть устройство… с помощью которого его можно открыть… спрятано в глазу птицы. — Он показал мастерски выгравированного орла. — Слишком миниатюрно для человеческих пальцев. Нужна булавка.
— Ножницы подойдут? — Октавия порылась в корзинке с работой для вышивания и достала небольшие ножницы.
Руперт осторожно вставил острый кончик в глаз. Колечко раскрылось.
— То, что у Уиндхэма, соединяется с этим, и получается кольцо, которое можно надеть на палец взрослого мужчины, — объяснил он и зачем-то прибавил:
— Нетолстый палец.
— И что это означает? — Октавия взглянула Руперту в лицо, но, только что открытое и дружелюбное, при ее вопросе оно померкло. Дверца захлопнулась.
— Этого тебе не нужно знать. — Он закрыл кольцо и спрятал его в мешочек.
— Разве я не имею права?
— Будешь иметь, если заслужишь.
В его словах прозвучало такое холодное пренебрежение, что Октавия осеклась. Она ни на что не имела права, кроме того, что он ей обещал.