С этими словами она направилась наверх. Оставалось надеяться, что Филипп не обвинит ее в воровстве. У него нет никаких оснований подозревать ее в краже кольца.
— Октавия, дорогая девочка, мне немного одиноко. — Проходя мимо комнат Оливера, Октавия услышала его голос. — Мне грустно и тоскливо сегодня.
— Я зайду и посижу с тобой, папа.
— Почему, скажи на милость, ты во вдовьем трауре?! — воскликнул Оливер при появлении дочери. — Что-нибудь случилось с Уорвиком?
В голосе отца звучала настороженность, и Октавия порадовалась, что на ней вуаль, — никогда нельзя быть уверенным в том, что Оливер видит, а чего нет. О чем он догадывается и что предпочитает не замечать.
— Конечно, нет, папа. Но что-то творится на улицах. Лорд Джордж Гордон сегодня собрал народ, и сейчас все они направились к Вестминстеру.
— Неужели? — У Оливера загорелись глаза, и он тут же забыл о своем вопросе. — Тогда войди и расскажи мне.
— Я только сниму плащ.
Октавия прошла к себе в комнату, думая о том, как мирно проведут они с отцом остаток дня. Она скажет Гриффину, что се ни для кого нет дома, и окунется в детство.
Но в этот день посетителей и не было, доходили лишь новости, принесенные испуганными слугами и посыльными. Почти двадцатитысячная толпа пошла к Сент-Стивенз в Вестминстере. Ста девяноста двумя голосами против шести парламент высказался против принятия петиции, отправив лорда Джорджа и его сторонников восвояси.
Весь вечер и всю ночь город сотрясали погромы. Толпа поджигала дома министров, послов и всех, кого считала друзьями католиков. Пламя пожаров высоко металось на фоне ночного неба.
Дважды толпа могучим потоком проносилась по Довер-стрит. Октавия с отцом наблюдали с крыши, как обезумевшие люди размахивали горящими головнями и били окна в доме напротив. На дверях их собственного дома были написаны магические слова, так что толпа прокатывалась мимо не останавливаясь.
На рассвете со стороны Стрэнда послышались звуки решительного сражения. К пронзительным воплям бунтовщиков присоединился рев солдат, когда пехота и конница атаковали восставших. Толпа, визжа, ворвалась на Довер-стрит, преследуя солдат, шаг за шагом отступавших и уводивших с собой горсточку арестованных, которых им было приказано доставить в Олд Бейли и Ньюгейт.
— Господь, спаси и сохрани нас, — бормотал Оливер. — Что же люди творят друг с другом во имя Всемогущего Бога? — И, направившись к ведущей на чердак двери, добавил:
— Я иду спать, дитя мое. По меньшей мере на несколько часов.
— А я немного побуду здесь.
Октавия чувствовала, что сгрудившиеся позади нее слуги застыли, как и она, в ужасе от происходящего внизу побоища.