— Да, это не годится, — согласился Алекс со смешком. — Хватит и того, что приходится останавливаться каждые несколько ярдов, чтобы вы могли пособирать цветы.
Майор Бонхэм фыркнул, но поспешно подавил смешок, и Джинни улыбнулась ему.
— Складывается впечатление, майор, что армия на марше — не место для неподготовленных.
— В ней определенно нет места для недисциплинированных, — сказал Алекс, но глаза его смеялись. — Не могли бы вы, по крайней мере, воздержаться от жевания, пока я заканчиваю строевую подготовку? Я не хочу, чтобы меня отвлекали.
— Я никогда бы не посмела помешать вам сосредоточиться, полковник — Джинни отступила, встав рядом с майором, и на лице ее появилось такое терпеливое ожидание, что все они с трудом спрятали улыбки. Потом барабаны смолкли, голос Алекса прозвенел громко и четко над лугом, и Джинни стало стыдно за свои насмешки при виде великолепного зрелища, которое, как она догадалась, было организовано не только в интересах поддержания боевого духа и дисциплины солдат, но и для жителей Ньюбера.
Путь был долгим и утомительным, солнце безжалостно палило, и Джинни подумала о двух солдатах, исхлестанных кнутом, об их спинах. Солдаты шли в латах, в такую жару пот струится ручьем, липкий и разъедающий, даже у нее. Сама она ехала верхом, одета была достаточно легко, и на коже ее не было потертостей. Но Джинни страдала от острого сочувствия к несчастным. Природа наградила — или наказала! — ее чрезвычайно живым воображением. Алекс, заметив ее внезапную рассеянную молчаливость, спросил, что случилось.
Какое-то мгновение Джинни спорила сама с собой. Он изо всех сил старался быть приятным, приглушив свойственные ему командные нотки и выбирая слова. Когда она дразнила его, даже при офицерах, он воспринимал это спокойно. Но не растревожит ли она осиное гнездо, вновь упомянув о вчерашнем происшествии? Она решила рискнуть.
— Я думала о мужчинах, которых вчера выпороли, — тихо сказала она. — Им, наверно, трудно идти по такой жаре.
Алекс пожал плечами.
— Не таким уж суровым было наказание.
— Сейчас они наверняка его почувствовали, — упорствовала Джинни таким же тихим голосом.
«Так, что она теперь задумала?» — устало подумал Алекс. Он был уверен, что она неспроста завела этот разговор.
Он старался говорить ровно.
— Этого и следовало ожидать.
Такое безразличие! Джинни взглянула на него. Лицо его было совершенно бесстрастно. Но она знала, как никто другой, каким мягким и нежным он может быть.
— У меня есть кое-какие мази, — осторожно сказала она. — Они ускорят заживление и облегчат им неудобства, которые они испытывают сейчас. Я могла бы…