Стол был сервирован серебром и хрустальными бокалами. В оловянных подсвечниках сияли две восковые свечи. В теплом воздухе носился аромат лаванды, розовых лепестков и яблоневого цвета. Эмма поискала глазами, откуда исходит чудесный запах, и заметила над камином медленно кипевший на подставке сосуд.
Вся обстановка была такой чувственной. Казалось, эта ароматная, томная комната существует в особом времени и пространстве. Никаких звуков извне, никакого намека на то, что в мире есть кто-нибудь еще, кроме них.
Эмма повернулась и подняла глаза на Аласдэра. Он смотрел на нее и улыбался. Ее накидка все еще была перекинута у него через руку, но вот он бросил ее на скамью у окна. Разделся сам, потом подошел к буфету у дальней стены.
Эмма неотрывно следила за ним. На буфете были приготовлены закуски: большое серебряное блюдо с устрицами — серые, шероховатые скорлупки приобрели опаловый оттенок там, где были сдобрены терпким лимонным соком; перепела с садовой лавандой, ярко-красный лангуст под шафранным соусом, нежное пюре из зеленого горошка. Праздник для глаз и радость для ценителей деликатесов!
Аласдэр открыл бутылку с шампанским и, вытащив из горлышка пробку, направил в чашу пенящуюся, пшеничного цвета струю. До этого Эмма не замечала чаши, но теперь с восторгом приняла ее от Аласдэра — резной серебряный кубок с двумя ручками, украшенный изумрудами и сапфирами.
— Замечательная чаша. — Аласдэр улыбнулся, видя восхищение Эммы.
— Откуда она?
— Из Норвегии. Кажется, двенадцатый век. Реликвия нашей семьи в течение многих поколений.
Девушка пила шипучий напиток и чувствовала, как лопаются на языке пузырьки, словно спелые ягодки. Шампанское показалось ей необычным. Аласдэр пил с другой стороны и смотрел ей в глаза поверх края чаши.
— Любовным сосудом пользуются только в особенных случаях, — проговорил он и снова поднес чашу к губам Эммы. — Нам надо выпить все до дна.
Эмма сделала новый глоток. Они пили по очереди, пока Аласдэр не предложил:
— Держи теперь сама. Посмотри, какая она красивая внутри.
Эмма послушалась и заглянула в чашу. Внутренние грани драгоценных камней мерцали тусклым светом, как запятнанное окно в сумрачный день. На дне осталось немного шампанского, но под ним что-то ярко искрилось. Девушка наклонила сосуд и услышала негромкое позвякивание.
Она осторожно опустила пальцы в шампанское и выудила золотое кольцо, покрытое гравировкой. В него были вделаны сапфиры самого глубокого темно-синего цвета.
Не зная, что сказать или как поступить, она подняла глаза на Аласдэра.
— Ты знаешь, какой сегодня день, Эмма? — Он отобрал у нее кольцо.