Она сняла шляпу и положила ее вместе с сумочкой на комод, потом подошла к зеркалу, висящему над камином, и, слегка касаясь тонкими бледными пальцами волос, поправила прическу.
Я не мог оторвать глаз от нее, стоял и смотрел, не в силах поверить, что она действительно здесь.
– Когда ветер дует в мою сторону, я могу слушать музыку, – невпопад произнес я. Она, улыбаясь, повернулась ко мне:
– Соборы и музыка! Великолепно! Как подвигается книга?
– С недавних пор я мало пишу. Иногда я не заглядываю в нее неделями.
Я понимал, как я неуклюж и неловок, но ничего не мог с собой поделать. То, что Лаура была здесь и так близко от меня, совершенно смутило меня, я нервничал.
– Это она? – Она подошла к столу. – Можно мне взглянуть?
– Пожалуйста, если хотите.
Она наугад взяла несколько страниц и стала читать.
– У вас очень красивый почерк, такой аккуратный, и я вижу, у вас много написано.
– Я не написал и половины того, что задумал.
– Нет ничего удивительного. Такая работа пишется не сразу.
Повисла длинная пауза. Тишина давила на меня. Я заколебался: навряд ли эта встреча будет успешной. Я запаниковал и даже спросил у себя, зачем эта женщина появилась здесь.
– Может, возьмете сандвич? – сказал я, понимая, как безнадежно хрипло звучит мой голос. – Может быть, вы голодны?
Она закрыла рукопись и повернулась. Я заглянул в ее глаза, и кровь застучала у меня в висках.
– Голодна? – переспросила она. – Да, я голодна последние четыре часа.
Церковные часы пробили девять, когда она пошевелилась и отодвинулась от меня.
– Я должна идти, Дэвид, я должна вернуться в одиннадцать.
– Подожди еще немного. Нельзя ли позвонить?
– К сожалению, нет, я обещала вернуться в одиннадцать.
Лаура встала, и в вечернем сумраке я смотрел, как она одевается. Она очень спешила.
Я хотел подняться, но она торопливо сказала:
– Не вставай, дорогой. Эта комната действительно маловата для двоих.
– Во сколько же ты будешь дома? – спросил я.
– Я оставила машину в парке, так что если поспешу, то смогу добраться за полтора часа.
– Будь осторожна за рулем! Она рассмеялась:
– Неужели я так дорога тебе, Дэвид?
Я почувствовал, как у меня перехватило горло.
– Да, никто мне не был так дорог, никто так стремительно не врывался в мою жизнь.
– О, Дэвид! Ты не жалеешь о том, что случилось?
– Нет, а ты?
– Немного. Когда приходит новая любовь, приходит и тревога, сердечная боль.
– Да, но приходит и счастье! Она поправила платье, подошла к комоду, надела шляпу и взяла сумочку.
– Не вставай, Дэвид, я сама найду выход.
– Как глупо! – Я засмеялся. – Ты ничего и не съела, а я так старался, готовил сандвичи. Она присела на краешек кровати.