Увидев это лицо, Мег оцепенела. Перед ними стоял индеец-семинол. По дороге из Джексонвилла им встретилось несколько индейцев этого племени, и сейчас она узнала эти густые иссиня-черные волосы, темную кожу, выступающие скулы и узкие черные глаза. Индеец был красивый и молодой – года двадцать три или двадцать четыре, только лицо какое-то бесстрастное, застывшее, окаменевшее, и Мег стало не по себе. На нем была желтая рубашка в белый цветочек, темно-синие джинсы, коричневые стопы были вдеты в веревочные сандалии-плетенки.
Он стоял спокойно, позволяя им разглядывать себя. В свете фонаря Мег показалось, что в глазах его тлеет огонь.
– Как тебя зовут? – спросил Чак, направив луч фонаря на пол.
– Пок Тохоло, – ответил индеец. – А тебя?
– Чак Роджерс… А это моя девушка, Мег.
– Давай ужинать.
Освещая путь фонарем, Чак повел незванного гостя в комнату. Мег уже сидела там возле своего рюкзака, а желудок ее посылал сигналы бедствия.
Пок бухнул свой рюкзак на пол, склонился над ним, развязал тесемки, достал из него два свечи и прилепил к полу. Потом забрал у Чака фонарь и убрал его в рюкзак, а на свет извлек пластиковый пакет, в котором лежали аппетитный жареный цыпленок и несколько кусков ветчины.
– Эй! Откуда такая роскошь? – воскликнул Чак, выпучив глаза. Он даже вспомнить не мог, когда в последний раз ел цыпленка.
Пок взглянул на него.
– Какая тебе разница? – Он ловко поделил цыпленка на равное части, орудуя ножом с костяной рукояткой.
Ели они молча, вгрызаясь в цыпленка с яростью и довольством. Мег заметила, что индеец то и дело поглядывал на Чака. В ее сторону он не взглянул ни разу.
Покончив с трапезой, Чак откинулся на спину, уперся локтями в пол.
– Ну, брат! Славно подхарчились! Ты куда путь держишь?
Пок достал пачку сигарет.
– В Парадиз-Сити. А вы?
– В Майами вроде собирались.
Они прикурили от пламени свечи.
– А работа там у тебя есть? – спросил Пок. Он сидел, скрестив ноги, уперев руки в колени.
– Найду.
– Так уверен? – Пок внимательно посмотрел на Чака. – Фараоны всякое отребье не жалуют.
Чак застыл, оцепенев от такой наглости.
– Ты это меня назвал отребьем?
– А кто же ты есть? Весь грязный, и воняет от тебя.
Мег вздрогнула. Ведь сейчас Чак кинется на этого индейца с ножом! Но Чак, как ни странно, остался сидеть на месте.
– По мне лучше быть отребьем, чем краснокожим дикарем, – подал голос он. – Думаешь тебе работу на тарелочке поднесут?
– Мне работа не нужна.
Чак насторожился.
– У тебя что же, деньжата водятся?
Пок кивнул.
– И сколько? Десять долларов? Спорить буду, что не больше!
– Завтра я покупаю машину.