Я закурил.
– Что еще вы хотели мне сказать?
– Глядя сейчас на вас, мистер Бенсон, я могу понять, как вам удавалось проводить столь много часов в джунглях, поджидая врага, чтобы убить его.
– Что еще вы хотели мне сказать? – повторил я.
Саванто одобрительно кивнул.
– Вот пятьсот долларов. – он достал из бумажника пять стодолларовых банкнот и протянул мне. Я взял деньги, пересчитав, сунул в карман.
– Благодарю.
– Как я понял, вы закрываете школу и отказываете прежним ученикам.
– Да. Все равно, проку от них никакого. После приезда вашего сына я буду заниматься только с ним.
– Это хорошо. У вашей жены есть родственники, мистер Бенсон?
Я оцепенел.
– Какое это имеет значение?
– Я подумал, а не лучше ли ей куда-нибудь уехать, пока вы будете обучать моего сына.
– Если вы считаете, что она будет отвлекать меня, то это не так. Моя жена останется со мной.
Саванто потер подбородок, долго смотрел на сверкающее под луной море.
– Очень хорошо. И еще, мистер Бенсон, ни один человек, повторяю, ни один, не должен знать о том, что вы учите моего сына стрелять. Никто… особенно полиция.
По моей спине пробежал холодок.
– Что вы хотите этим сказать?
– В результате нашей сделки, мистер Бенсон, вы станете богатым. Я думаю, вполне естественно ожидать, что ее реализация должна сопровождаться выполнением определенных условий, которые мы все – вы, я, мой сын – будем соблюдать. Одно из них – абсолютная секретность.
– Я слышу об этом впервые. Почему полиция не должна знать о том, что ваш сын учится стрелять?
– Возможно, он окажется за решеткой, если об этом станет известно.
Я выбросил окурок за парапет, не думая о том, что он может упасть на парик какой-нибудь престарелой миллионерши.
– Говорите. Я хочу знать обо всем.
– Да, мистер Бенсон, я в этом не сомневаюсь. К сожалению, мой сын очень высокий. И очень застенчивый. Но у него много достоинств. Он добрый, заботливый… начитанный…
– Какая мне разница, какой у вас сын? Почему полиция не должна знать о том, что я учу его стрелять? При чем тут тюрьма?
Глаза Саванто блеснули.
– Мой сын учился в Гарварде. Из-за его внешности и застенчивости он стал объектом насмешек. Если исходить из того, что я слышал, ему пришлось туго. Доведенный до отчаяния, он выстрелил в одного из мучителей, и тот остался без глаза. Судья тщательно во всем разобрался. Он понял, что Тимотео спровоцировали. И дал ему срок условно, – тяжелые плечи Саванто поднялись, опустились вновь. – При условии, что Тимотео никогда в жизни не прикоснется к оружию. Если его застанут с ружьем в руках, ему предстоит отсидеть в тюрьме три года.