До меня донесся шум прибоя. Затем я почувствовал боль в челюсти. Боль напомнила мне о кулаке, приближающемся к моему лицу. Я мотнул головой, застонал и сел. Не первый раз мне приходилось получать по физиономии, но так сильно еще не доставалось.
Я огляделся. В пристройке никого. Коснулся распухшей челюсти, скривился от боли, встал.
Ружье с телескопическим прицелом и глушителем валялось на песке. Я долго смотрел на него, поглаживая челюсть, пытаясь собраться с мыслями.
Скрипнула дверь. На пороге возник Раймондо. Привалился плечом к косяку. В руке дымилась сигарета.
Я поднял ружье и осторожно положил его на одну из скамей.
– Что-то ты не похож на человека, которому платят пятьдесят тысяч зелененьких, – заметил он.
– Это точно, – я сел, отодвинув ружье. – Что с ним? Он – псих?
Раймондо стряхнул пепел.
– Он нервничает.
– Нервничает, а? – я провел языком по зубам. Вроде бы ни один не шатался. – Кулаками он машет, дай боже.
– Это точно.
– А почему он нервничает?
Раймондо затянулся, выпустил струю дыма.
– У него свои проблемы. У кого их нет.
– Он не просто нервничает. У него явно не в порядке с головой, и он это знает.
Раймондо пожал плечами.
– Где он?
– Ник присматривает за ним.
Я все еще гладил челюсть. Боль не утихала.
– Подсоедини мой телефон. Я хочу поговорить с его отцом.
– Еще бы, – усмехнулся Раймондо. – Но сейчас мистер Саванто не хочет говорить с тобой, солдат. А когда захочет, то рассчитывает услышать, что этот балбес может стрелять. Твои трудности его не интересуют. Он платит, ты – выполняешь обещанное.
Я встал.
– Тогда я поговорю с Тимотео.
Раймондо покачал головой.
– Время разговоров прошло. Ты не знаешь, как надо с ним обращаться. Лаской его не проймешь. Теперь я занимаюсь им, и скажи жене, чтобы она больше не крутила перед ним задом. Завтра, ровно в девять, будь здесь. Я его приведу, и он тут же начнет стрелять.
Ну и хорошо, сказал я себе. Мне платят за то, что я учу его стрелять, а не за психиатрическую помощь.
– Годится, – я снял телескопический прицел и завернул его в губчатую резину, скрутил глушитель, положил его и прицел в коробку, надел на ружье чехол, поставил коробку и ружье на стойку. – Значит, в девять утра.
– Так точно, солдат.
Из тира я пошел в бунгало. Часы показывали 19: 34.
Люси закончила покраску. Войдя в гостиную, я услышал шум льющейся воды: она принимала душ. Из бара я достал бутылку виски, плеснул в стакан, выпил, не разбавляя содовой, и направился в спальню.
Люси вышла из ванной, обмотанная в полотенце.
– Тим не с тобой? – она метнулась назад.
– Нет. Он с Раймондо. Ты помылась?