Люси унесла тарелки на кухню. По экрану мчались всадники, падали с гор огромные валуны. Гремели выстрелы, сверкали ножи. Я гладил рукой распухшую челюсть и смотрел.
Фильм, как и большинство вестернов, закончился кровавой резней. Едва пошли заключительные титры, я выключил телевизор.
– Пойдем спать.
– Можно ли оставить окно открытым?
Я знал, что она думает о Раймондо.
– Почему бы и нет? Я же с тобой.
Мы ушли в спальню. По очереди приняли душ. Когда мы легли в постель, поднялась луна, освещая море и далекие пальмы. Челюсть по-прежнему болела, но я старался о ней не думать.
– Что будет завтра, Джей? – спросила она из темноты испуганным голосом.
Я обнял Люси и притянул к себе.
– Стоит ли думать об этом? Посмотри лучше, какая сегодня луна.
Я пришел в тир за несколько минут до девяти и ждать мне пришлось недолго. Ровно в девять я увидел приближающихся Раймондо и Тимотео.
Раймондо уверенно вышагивал впереди, Тимотео с поникшей головой плелся сзади. В черных очках. Его рубашка взмокла от пота.
Ружье я уже зарядил. Я не знал, чего ждать, и настроение у меня было не из лучших. Болела челюсть, синяк налился черным. Такой неумеха и такие кулачищи, вновь удивился я.
Когда нас разделяла дюжина ярдов, Раймондо что-то сказал Тимотео, и тот остановился как вкопанный, словно вол по команде погонщика. Раймондо подошел ко мне.
– Забирай его. Он будет делать все, что ты скажешь. Учи его стрелять, солдат. Не разговаривай с ним. Только учи стрелять.
Я подозвал Тимотео. Буду обращаться с ним, решил я, как с новобранцем в армии: ничего лишнего, только дело.
Не взглянув на меня, он вошел в пристройку и застыл, обреченно уставившись на далекие мишени.
– Сними очки! – рявкнул я.
Он сжался, но очки снял. Хотел положить их в нагрудный карман рубашки, но тут рядом возник Раймондо.
– Дай их мне.
После короткого колебания Тимотео протянул руку с очками. Раймондо взял их, посмотрел на Тимотео, затем бросил очки на песок и растоптал их ногой. Я бы не смог этого сделать, но одобрил действия Раймондо. Этот болван прицепился к ним, как маленький ребенок – к соске-пустышке.
– Ружье заряжено. Начинай стрелять, – приказал я.
Он взял ружье. Лицо его обратилось в маску. Меня пронзила внезапная мысль – а вдруг он выстрелит в меня или Раймондо? Хороши же мы тогда будем. Я даже вспотел, но все обошлось. Я понял, что Тимотео не мог и подумать об этом. Он повернулся и пошел к барьеру.
Впервые увидел он мишень в телескопический прицел. Я заметил, как напряглась его спина, когда мишень оказалась у него чуть ли не под самым носом.