Старая Сэйра, бывало, ругала дочку за внешний вид, но разве что за непорядок в одежде, а не за то, что именно она надевает. Крупная размолвка случилась только один-единственный раз — когда она, в возрасте тринадцати лет, решила напялить на вечеринку блузку дешевого желтого шелка, выпрошенную буквально со слезами у дочери соседа-седельщика, короткую настолько, что заканчивалась даже не на талии, а прямо под грудью.
— Уважаемый, что-то не припомню, чтобы нас знакомили, — с наибольшим сарказмом, на какой только была способна, заявила Орландина. — Но вот что я вам скажу… — И сквозь зубы процедила:— Отвянь, длиннорясый… Не про тебя товар.
Он оглядел ее — на этот раз с откровенным страхом, как будто у нее выросли рога и хвост, и, покачав головой, покинул трактир. Лишь жалобно зазвенели монеты в кружке для подаяний, свисавшей с его пояса.
Прознатчица с недоумением смотрела ему вслед.
Запоздало подумала, что, может, зря обидела хорошего человека, да еще вроде как маминого знакомого.
Надо будет расспросить матушку Сэйру насчет приятелей-священников, а заодно — навестить ее.
Да, прямо сегодня вечером, когда закончит работу, и зайдет.
Шло время. Никто не появлялся. Кофе был давно выпит, и давешний подавальщик несколько раз неторопливо проходил мимо ее столика. В тавернах было не принято сидеть просто так.
Когда юноша прошествовал в очередной раз, она небрежным жестом подозвала его и, бросив мелкую монету, заказала кружку самого дешевого пива.
Сдув пену с кружки, слегка пригубила бурый франкский бриттер — редкостная гадость. Не то что куявское. Ну да пить его она не собиралась. И мстительно подумала, что этот сестерций она нарочно, из принципа взыщет с Захеса дополнительно.
Сказать откровенно, курьера Орландина проморгала.
Вроде шел к стойке очередной посетитель, парень с бегающими глазками, на лице которого не было ничего, кроме желания пропустить стаканчик.
И вот он резко изменил траекторию движения и уселся напротив нее.
— Привет, — поздоровался, — я за товаром. Это тебя, что ли. старый крыс прислал? Я ведь не сразу и. признал тебя.
Она непроизвольно улыбнулась. Лицо собеседника тоже показалось ей смутно знакомым. Может, и виделись когда в конторе Захеса. «Старый крыс» было довольно точным определением коротышки.
Посыльный оглядел Орландину так и сяк:
— Ну и вырядилась ты, девица, просто полный отпад! И как тебе только матушка позволила?
Какое-то смутное подозрение возникло в душе Орландины, возникло и сгинуло. Она по-прежнему никак не могла вспомнить, где пересекалась с этим нагловатым парнем, от которого за версту разило Нахаловкой, но мало ли? Всякую шваль помнить — никаких мозгов не хватит. Но вообще-то странно: чего они все сегодня цепляются к ее тряпкам?