И, как оказалось| очень вовремя.
“Опаньки! Вот они, голубчики! Правильно я сообразил, тропинкой пошли, не свернули в лес. Ну, сейчас вы, уроды, убедитесь, к чему приводит леность и самонадеянность... Думали, я один, да без оружия, да отсиживаться где-то буду. Хрена лысого вам в обе руки! Идите-идите, смертушка вас да-авно дожидается... Так, приготовились...”
Владислав вжался в землю. От тропинки его отделяла поросшая редкой хилой травой насыпь высотой всего в полметра. От полной неподвижности зависел успех задуманного. Рокотов медленно втянул носом воздух и замер.
Трое полицейских шли гуськом: впереди снайпер, за ним радист в круглых очках, который нес прямоугольный металлический ящик передатчика, последним шел солдат с автоматом. Снайпер, бодро перепрыгивая с камня на камень и минуя песчаные промежутки, всем своим весом приземлился на валун-ловушку. Как и предполагал Влад.
От резкого сотрясения и изменения давления три из пяти иголок прорвали защитную пленку гремучей смеси капсюлей, те за тысячную долю секунды сдетонировали, и из-под ног полицейского брызнул фонтан ослепительного пламени. Он отпрянул, вскинул винтовку в направлении леса, но со спины на сербов уже летела фигура с широким мясницким тесаком в занесенной для удара руке...
Владислав взлетел над тропинкой, вложив в прыжок всю свою энергию.
Он понимал, что времени для нескольких замахов тесаком у него может не оказаться. Поэтому в левой руке Влад сжимал самый большой из имеющихся в наборе скальпелей. Острейшее лезвие хирургического инструмента вошло в горло идущего в арьергарде автоматчика.
Пока тот падал навзничь, Влад мощным прямым ударом ноги пробил поясницу радисту и, отшвырнув его свободной рукой, всадил тесак в основание черепа третьего солдата. Тот кулем повалился вперед, не издав ни звука. Рокотов, полуприсев повернулся, навалился на открывшего рот очкарика и одним движением свернул ему шею. Раздался щелчок лопнувших позвонков и запахло фекалиями – человек, которому ломают шею, обязательно опорожняется в штаны.
Красивой смерть бывает только в литературе.
Владислав перевел дух. Автоматчик дрыгал ногами, прижав ладони к распоротому горлу, но движения были уже рефлекторными. Мозг, лишенный притока крови, умирал, отдавая последние команды слабеющим мышцам. Радист и снайпер лежали неподвижно. Голова у шедшего первым солдата почти отделилась от тела, песок в радиусе полуметра потемнел. Разбитая о камни винтовка валялась рядом.
“Вот так-то! С почином вас, молодой человек... Славно, что никто не успел на курок нажать. Все тихо. Но времени все равно в обрез. Собираем оружие и уходим. Автомат есть, к нему – четыре магазина... – Чтобы не возиться с расстегиванием амуниции на трупе, Влад просто перерезал ремень и стянул полусумок. – Ага, у радиста только пистолет. Берем. Обойма одна. Ну правильно, зачем ему больше! Гранаты... Я таких и не видел. Американские, что ли? Маленькие... Шесть штук. Мне четырех хватит, двумя трупы заминирую. Авось еще кто подорвется... Жаль, винтовка разбилась, она-то мне полезней автомата... А что у нас в рюкзаках? Замечательно, сухой паек. Очень кстати... Теперь рация, – он пригляделся к тумблерам. – По-каковски это? „Анруф", „Эмпфангер