— Ролик звонит, — сказал Старый, глянув на дисплей. — Пятый раз уже. Неймется ему… Наверное, родственники Андрюхины достают…
Он поднес трубку к уху, но сказать ничего не успел.
— О, черт! — крикнул Нестерович, показывая пальцем перед собой.
Впереди на дорогу двое мужчин выкатили с обочин два громадных снежных кома, перегородив проезд. Если бы Старый ехал быстрее, машина неизбежно бы пошла в занос на скользкой трассе. Ударив по тормозам, крутанув руль в сторону заноса, он выправился, но все же проскользил и левым бортом несильно ударился в снежную преграду. Тотчас же неизвестные с двух сторон бросились к машине.
— Приехали! Пушки к бою!
Нестерович, не дожидаясь команды, уже схватился за пистолет. Сработал недавний чеченский опыт. Едва машина остановилась, как он открыл дверцу и кулем выпал из кабины, будто при обстреле колонны.
— Людка, пригнись! — крикнул Тыбинь, выбираясь со своей стороны, где ему мешала расколовшаяся снежная глыба.
Квадратный, тяжеловесный, он был не так проворен, как молодой оперативник.
Их обоих спасло то, что нападавшие не подозревали о своем фатальном невезении. Им нужны были колеса. Пытаясь скрыться, они покинули свое убежище без машины, через лаз в заборе, и потому не были замечены постовыми Клары. Противник Тыбиня с разбегу накинулся на него с ножом, не желая стрелять и привлекать внимание. Старый, застряв в дверном проеме, рвался вперед, открыл затылок и спину и оказался на миг беззащитен. Человек в черном уже замахнулся коротко и решительно, когда Нестерович, вскочив и оглянувшись, наотмашь поверх крыши машины выстрелил ему прямо в грудь. Сам опер, отвлекшись и пропустив к себе второго нападавшего, получил от него сильнейший удар в лицо и рухнул почти без чувств, сумев лишь вцепиться в руки противника. Тот, отработанным движением сорвав слабый захват, упал коленом Нестеровичу на грудь, наклонился и схватил за волосы и подбородок, чтобы сломать шею.
— Й-я!
Людмилка-Пушок, выскочив с заднего сиденья, забыв с перепугу, что у нее тоже есть оружие, сверху вниз припечатала опасного врага кулаком по темени. Нестерович со стоном сбросил тяжелое тело на сторону, сел и зашарил по снегу.
— Пистолет! Где мой пистолет?!
— Да вот он, — сказал Старый, вышедший, наконец, из машины, подобрал выпавшее во время схватки оружие и подал капитану. — Ну вы, молодежь, даете… Мне, пожалуй, на пенсию пора. Неповоротливый стал. Что — челюсть?
— Ребра… — скорчился от боли Нестерович, прижимая левую руку к груди. — Они же только срослись!.. Он мне снова ребра сломал! А тот, второй?