Наконец 22 января де Голль прибыл. Он был отвезен на свою виллу, которая находилась рядом с виллой Жиро. Он не пожелал явиться к Жиро, и потребовалось несколько часов, чтобы уговорить его встретиться с Жиро. У меня была весьма холодная беседа с де Голлем, во время которой я дал понять, что если он будет по-прежнему служить препятствием, то мы, не колеблясь, окончательно порвем с ним. Он был весьма официален и, выйдя величавой поступью из виллы, прошел по садику с высоко поднятой головой. В конце концов его удалось уговорить побеседовать с Жиро. Беседа продолжалась два или три часа и, должно быть, явилась чрезвычайно приятной для них обоих. Во второй половине дня он нанес визит президенту, и, к моему облегчению, встреча прошла неожиданно гладко. Президента привлек «одухотворенный взгляд» де Голля; но почти ничего нельзя было сделать, чтобы побудить их достигнуть согласия.
На страницах этой книги приводятся различные резкие заявления по поводу генерала де Голля, вызванные событиями момента, и я, конечно, сталкивался с непрерывными трудностями и имел с ним много резких споров. Однако решающим в наших отношениях был один момент. Я не мог считать, что он представляет полоненную и повергнутую Францию или Францию, которая имела право сама свободно решать свою судьбу. Я знал, что он не является другом Англии. Но я всегда признавал в нем дух и идею, которые на всем протяжении истории будут сопутствовать понятию «Франция». Я понимал его заносчивое поведение и восхищался им, хотя оно меня возмущало. Таков он был – эмигрант, покинувший свою страну, где над ним тяготел смертный приговор, человек, целиком зависевший от доброй воли английского правительства, а теперь также и Соединенных Штатов. Немцы завоевали его страну. Он не имел прочной опоры нигде. Тем не менее он игнорировал всех. Всегда, даже когда он вел себя наихудшим образом, казалось, что он олицетворяет Францию – великую нацию с ее гордостью, авторитетом и честолюбием.
Я представил новый доклад военному кабинету.
Премьер-министр – заместителю премьер-министра и военному кабинету
20 января 1943 года
«1. Адмирал «Q» (президент) и я созвали сегодня во второй половине дня пленарное совещание, на котором объединенный англо-американский штаб доложил о ходе дел. Это было весьма успешное совещание. После пятидневных переговоров и очевидных разногласий объединенный штаб теперь, по-моему, в основном единодушен в отношении ведения войны в 1943 году. Была достигнута договоренность относительно того, что безопасность морских коммуникаций должна быть в первую очередь обеспечена нашими совместными усилиями, и вновь подтвержден принцип, что мы должны сосредоточиться сперва на нанесении поражения Германии. Полная подготовка к занятию Сицилии должна начаться немедленно, с тем чтобы как можно раньше осуществить эти операции. В Англии операция «Болеро» должна развиваться настолько быстро, насколько это позволяют наши обязательства, с тем чтобы операция «Следжхэммер» в той или иной форме была проведена в этом году или же чтобы мы могли вступить на континент всеми имеющимися силами, если появятся определенные признаки краха Германии. На Тихом океане будут продолжаться операции по захвату Рабаула и очищению Новой Гвинеи, для того чтобы сохранить инициативу и сковать Японию. Адмирал «Q» добавил, что было бы весьма желательно, если бы это было возможно, добиться определенного обязательства – если нужно, секретного – со стороны России, что она присоединится к борьбе против Японии, когда Германия будет выведена из войны.