У меня был конкурент по соцсоревнованию Лапшин. Захотел он слинять от братвы в Москву, нащупал лапу. Стали замечать, что он по утрам в мотовозе, когда все спят или играют на деньги в карты, кости, домино, читает учебники. Народ заподозрил неладное, вызвали писаря из строевой части:
– Скажи падла, куда Лапшин написал рапорт?
– Не знаю.
– Через день будешь в наряды ходить, сгною на тумбочке, за ухо прибью…
Тот сознался:
– В какую-то академию.
– Ну иди, мудак, и помни как мамку-родину любить.
Так подло братву ещё не кидали, в очереди на академию стояли и более заслуженные. Этот хмырь даже два года ротой не командовал, а были ребята, командовавшие по три-четыре года. Я вызвал старшину роты, дал ключ от сейфа со спиртом и команду споить «земляков». Тот отлил немного и блестяще справился с заданием. Солдаты из соседней роты перепились, один даже обгадился. Утром «академия» закончилась. Начальник штаба разорвал рапорт Лапшина перед его мордой. Вечером в мотовозе тот уже играл в карты. Мы его опять зауважали, особенно, когда он напился в лёжку и милиция отнесла его на руках в комендатуру. Утром командир части ездил его забирать. Как рассказывал сам Лапшин:
– Просыпаюсь от того, что меня кто-то трясёт. Лицо знакомое, присмотрелся – мой командир. Я закрыл глаза, видение исчезло, а он меня опять трясёт: «Просыпайся, сука, я не приведение, я твой командир». Тогда я обнял его за шею и заплакал.
Это спасло Лапшина от служебного несоответствия. Командир расчувствовался, даже отпустил домой помыться и привести себя в порядок.
– Что ж ты, сынок, так пьёшь? Не стыдно?
– Стыдно товарищ полковник.
Половина жизни проходила в автопарке. В полку на шестьсот человек личного состава – семьсот единиц техники и агрегатов. Солдат хронически не хватало, некомплект составлял процентов двадцать. В команде заправщиков вместо восьмидесяти служило пятьдесят человек. На КПП солдат в трусах и сапогах, со штык-ножом на ремне, рядом стоит машина, в которой он копается.
Автопарк делился на две зоны: транспортную и специальную. В транспортной располагалась авторота – тридцать пять человек. Боксы маленькие, везде порядок. В специальной господствовали ракетчики. Выявить там личный состав можно было только в случае поджога. Сядут старший лейтенант с солдатами жарить картошку на ЦИАТИМе, используя в качестве нагревательного прибора открытый ТЕН или приваренный к заземлению лом, КУНГ и загорись. Повалит черный дым. Значит – «писец», попались, голубчики.
Без таких инцидентов солдат неуловим. В казарме думают, что он в автопарке, в автопарке – что в казарме. Спецработы, работа с изделием, подготовка к работе с изделием ведутся круглосуточно и круглогодично. Потом оказывается, что солдат уже три дня, как в бегах.