Вторую половину тирады Антон пропустил мимо ушей, а на первую пожал плечами, дескать, спорить и бить себя кулаком в грудь не стану. И этого минимального жеста (опять пора вспоминать чертей) хватило, чтобы бомж заворочался.
— Кто здесь? — простуженно засипел проснувшийся уникум, подслеповато прищурился на Антона. — Глаза у тебя добрые, бить не будешь?
— Скажи ему, чтоб убрался с дороги, — зашипел над ухом якобы не видимый и не слышимый для постороннего смертного призрак вампира.
Антон тщательно отследил реакцию смертного и был вынужден согласиться, что призрак вампира посторонним не видим.
— Отползи с дороги, — морщась от вони, приказал Петров.
— Ты сдурел, паря? Тебе туда не надо, там опасно. Ты меня не ругай, у меня бандиты квартиру отняли. А так я был профессором, Роберта Бернса на кокни-диалекте легко декламировал, Шекспира любил. А в тоннель не ходи, там поезда даже ночью шастают, только вчера троих задавило!
Пусть Зигфельд и лишился ощупываемого тела, но характер-то в реке не утопишь. Как был с точки зрения Антона позером, так и остался. И следующую реплику кровожадный фрукт не мог произнести без рисунка, типа, основной тут — я:
— Назови его «стражем поворота» и потребуй, чтоб освободил дорогу.
— Страж поворота? — всего лишь переспросил привидение ботаник.
— Так бы и сказал, что из ненормальных, — нехотя подвинулся пропащий человек, — а то: «отползи», будто я — гадюка из зоопарка!
Чуть не соскребя штукатурку со стены, лишь бы случаем не задеть источающего гонококковые миазмы товарища, Петров проник в поворот.
— Видишь, ночью в подземном мире даже смертные бомжи, чтобы уцелеть, вынуждены работать на наш интерфейс.
— А он сам не из ваших?
— Обычный бомжара. Три года общего режима за взлом ларька, откинулся, из квартиры выписан, жена обратно не пустила, приткнулся здесь. На бутылку водки в день хватает.
На факультативах Антона научили обыкновенной вещи: если твой собеседник говорит слишком много, значит, пытается отвлечь внимание. Вовремя припомнив эту фишку, Антон оглянулся лишний раз. Нет, черные пакости, или — будем вежливы — мороки по следу не крались.
— Ну да, помню твои же слова, что сорок процентов пашущих на «Старшую Эдду» — обычные люди.
— Сорок процентов технического персонала, — посчитал нужным поправить Зигфельд-Хлебников.
— Слышь, приятель, а с кем это ты треплешься? Или у меня в ушах двоится? — вдруг заинтересовался бомж.
Но Антон ответить не удосужился. Он повернул по коридору, потом еще раз повернул и, елки-ежики, оказался в самом доподлинном присутственном месте.